Шен Янь

Единство предельной и условной истины

Беседа Мастера Шен Яня 1.11.2002. Перевод Постоянного Озарения по Chan Magazine, 2003 Spring.

Предисловие переводчика

В разных буддийских школах есть немного разные понятия об этой паре терминов: (1) условная истина и (2) абсолютная, или предельная истина. Я придерживаюсь следующей трактовки:

Абсолютная (предельная) истина — это собственно реальность, как есть, в её текущем проявлении.

Поскольку реальность можно рассматривать и описывать с разных сторон, говорить о ней по-разному, абсолютная истина не выразима никакой конкретной фразой. Можно говорить об абсолютной истине разными фразами, с разных сторон.

Все эти фразы будут условными истинами.

Итак, «абсолютная истина» — реальность, а «условные истины» — её описания.

Они называются условными, потому что зависят от точки зрения — от позиции рассмотрения и толкования реальности.

«Абсолютная истина» называется также предельной, потому что это предельная грань, от которой начинается познание; на которой вырастают все описания.

Люди обычно не воспринимают реальность ясно, а накладывают на неё заблуждения. Поэтому можно трактовать «предельную истину» как то, что очищено от заблуждений.

См. Мастер Шен Янь. Буддийские истины.

Мастер Шен Янь (Шифу): Вы практиковали? Да? [смех]

Не так важно, видимся ли мы с вами. Самое важное — продолжать вашу практику. Так что, даже если мы в разлуке, продолжайте практиковать.

Недавно, с тринадцатого по шестнадцатое октября, я был на материке в Китае и посетил много исторических мест чань-буддизма. Когда-то я мог лишь читать истории и коаны о взаимодействиях мастеров и их учеников, и мне всегда было интересно: где происходили эти истории? Там говорится: на такой-то горе; и я думал: как выглядит эта гора? У меня не было случая выяснить это, пока я не отправился в эту поездку. Например, Шестой патриарх, Мастер Хуэйнен — учился у Пятого патриарха в месте под названием Хуанмей — буквально «жёлтая слива». Как выглядит это место, под названием Жёлтая слива? И ещё пример: получив Дхарму от Пятого патриарха, Хуэйнен переправился через реку. Какова была эта река? А потом он пошёл на некую гору Даю. Что это была за гора? А потом, в конце концов, он прибыл в монастырь Природы Дхармы — возможно, вы слышали знаменитую историю, как он туда пришёл и услышал спор двух монахов: шевелится ли флаг или ветер — что это было за место? На этот раз у меня была возможность всё это увидеть, каждый шаг его пути. Это такая фантастическая возможность!

А когда мы слышим о том месте, где Мастер Хуэйнен произносил «Сутру помоста», вопрос: как это место выглядело? Там был ручей под названием Чао — каков этот ручей? И монастырь под названием Бали — каков он?.. В этом путешествии у меня был случай всё это узнать.

Во традиции Цаодун (по-японски Сото) Мастер Дун Шань пробудился, переходя через реку: он посмотрел на воду, увидел своё отражение и пробудился — и в этот раз я смог поехать на эту реку и посмотреть на своё отражение в этой воде.

И, возможно, вы слышали историю о Мастере Байчжане и старом лисе…

После проповеди некий старик спросил Мастера Байчжана: «А есть ли карма [у адепта]?» Байчжан отпасовал вопрос обратно: «Так есть ли карма?» И старик поведал Байчжану, что ему задали это вопрос пятьсот жизней назад, и он ответил: «Нет, кармы нет», и из-за этого [ошибочного заявления] он пятьсот раз перерождался лисом. Старик и был лисом, и он пришёл к мастеру за правильным ответом. Мастер сказал: «Спроси меня снова», — и старик спросил, а Байчжан ответил: «Адепт не избегает кармы». Услышав ответ Мастера Байчжана, старик сказал: «Ты освободил меня от лисьего тела. Пожалуйста, сходи в пещеру на горе и похорони это тело».

И мне было интересно, как эта пещера выглядела, и теперь я смог это увидеть. И, когда я ездил туда, настоятель тамошнего монастыря подарил мне каллиграфию с четырьмя иероглифами: «Бу мей инь го», — «Не заблуждайся о причинах и следствиях», — те же четыре слова, что Мастер Байчжан произнёс, отвечая старику. Как будто я тоже был лисом, задающим Мастеру Байчжану тот же вопрос.

В этом путешествии в Китай я посетил двадцать семь мест в шести провинциях — истоки чань-буддизма в танскую династию, восьмой и девятый века нашей эры.

Читая эти истории, я всегда думал, что мастера жили в горах, на крутых склонах; и читая, что Мастер Байчжан сказал: «Не поработаю сегодня в поле — не буду сегодня есть», — я представлял, что он работал на сухой земле; а попав туда, я выяснил, что эта земля была во плоской пойме, это было мокрое рисовое поле.

Если ты не был на месте, очень трудно представить, как это выглядит.

Есть история о старом мастере, который удобрял огород навозом, когда к нему пришёл очень высокопоставленный чиновник. Тот спросил: «Где мастер такой-то?» Старик ответил: «Что такого особенного в этом старом мастере? Он такой же, как и я — обычный старик, разбрасывающий навоз». Министр решил, что этот монах совершенно невежествен. Как он мог сказать, что мастер — всего лишь старик, разбрасывающий навоз? Так что, он проигнорировал старого монаха, вернулся в монастырь и спросил, где такой-то мастер. Ему ответили: «Это монах вон там, разбрасывающий навоз».

Мне всегда было интересно, как выглядел тот огород, и теперь я посмотрел на это место, прямо сейчас это всё ещё огород.

Было бы неплохо, если бы я мог прямо сейчас пойти туда и сажать овощи; этот огород всё там же.

Интересно, правда? — особенно, если вы слышали и изучали все эти истории; посещая эти места, чувствуете это совсем по-другому.

Ещё одна история — об ученике, который вёз тачку с инструментами на поле. Когда он заезжал на поле, там сидел мастер, протянув ногу поперёк тропинки; ученик сказал: «Мастер, уберите ногу», — а тот ответил: «Я не сдвинусь. Что ты будешь делать?» Ученик сказал: «Пожалуйста, уберите ногу. Мне надо проехать». Мастер снова сказал: «Я не сдвинусь. Что ты будешь делать?» — и ученик двинулся вперёд. Переехав мастера тачкой, он сломал ему ногу. Мастер закричал от боли, а ученик рассмеялся. Это очень странная история. Теперь я побывал в том месте, где всё это произошло.

Сейчас там нет такого мастера. Если такой мастер всё ещё существует, я бы хотел переехать его ногу тачкой. [смех]

Это явно требует отваги. Без отваги, кто бы осмелился толкнуть тачку через ногу мастера?

Вы понимаете смысл этой истории?

Ученик: Думаю, она говорит, что надо верить собственным суждениям, а не позволять кому-то другому решать за тебя.

Шифу: Это коан, так что, пожалуйста, продолжайте созерцание. [смех] Я не дам ответа. [смех] На самом деле, у каждого будет свой ответ. Если спросить сотню человек, получишь сотню разных ответов на этот коан. Вообще-то, если вы поработаете с этим коаном лет десять, то, наверное, за это время у вас появится десять разных ответов. Однако это была действительная история. Это дзенский коан (зафиксированный случай).

На том месте, где Мастер Хуэйнен подошёл к монастырю и встретил спорящих монахов, ветер движется или флаг, всё ещё стоит шест для флага. Там сейчас нет флага, но шест установили — в память о том случае. А когда наша группа пришла туда, нас водили двое молодых монахов, и кто-то спросил, таки ветер двигался или флаг; я в шутку показал на двоих монахов и спросил их: «Ветер или флаг?» — и они ответили улыбками. И я сказал всем: «Если продолжаешь задавать этот вопрос, то движется твой ум».

Итак, о чём сейчас мы говорили касательно этих историй, этих коанов… В одном из тех монастырей, что я посетил, люди попросили подарить им каллиграфию, написать кистью несколько слов. Я написал: «Эр ди жун тун», что значит: предельная истина и условная истина одно и то же, а не что-то разное — имея в виду, что обычные чувствующие существа видят условную истину, а пробуждённые видят предельную истину.

Почему я дал им эти четыре иероглифа, об условной и предельной истине? Потому что дзен не отделен от реальной жизни, обыденной повседневной жизни. Без реальности повседневной жизни нет дзена.

Когда я жил в Китае, у всех практикующих монахов были очень большие участки земли. Было место, в котором у монахов была тысяча китайских акров. Монахи посадили там много деревьев и бамбука, а остальное использовали для выращивания овощей и прочей еды. На другой горе — где жил Мастер Байчжан — тоже был очень большой участок, и там тоже монахи растили себе еду. Они работали в поле целый день, а медитировали только вечером.

Мы попробовали такую жизнь; в горах темнеет рано. Когда мы были там, темнеть начинало около полпятого. К пяти часам становилось плохо видно горы, поскольку темнело; так что, практикующие монахи вставали очень рано; работали в поле весь день, а когда начинало темнеть, возвращались в монастырь — в старину не было электричества — практиковать и слушать лекции мастера; и сейчас они живут так же, только электричество есть.

Итак, что это за две истины — предельная и условная истина? Предельная истина означает, что человек способен понимать истинную природу всех явлений, что для меня значит природа пустотности, и в чаньской традиции мы также называем её природой будды. Очень часто люди думают, что, когда ты достигаешь просветления и можешь видеть природу будды, это значит, что ты можешь открыть глаза и увидеть природу будды, или можешь почувствовать какое-то особое ощущение, именуемое природой будды. [Шифу хмыкает] У людей часто бывают подобные идеи о природе будды, и это её ошибочное понимание. [Во правильном понимании] природы будды, нет ни единой части повседневной жизни, которая не была бы природой будды; а что касается твоего ума, все блуждающие мысли — природа будды. Разница [между предельной и условной истинами] в том, что [во предельной истине] нет совсем никакой привязанности к этим блуждающим мыслям.

Когда в уме возникают блуждающие мысли и к ним нет привязанности — это единство с природой будды; а когда возникают блуждающие мысли и привязанность есть — это омрачение; так что, природа будды и омрачение не различны. После просветления ты переживаешь предельную истину; до просветления ты переживаешь условную истину. Так вы можете видеть, что это не две разные вещи, а одно и то же.

Поэтому в чаньской традиции с древних времён практика не отделялась от повседневной жизни. Практикующие монахи, которых мы видели в Китае, много времени проводили, работая в поле — я думал, что они работали на склонах горы, а на самом деле они работали на ровном поле, но какая разница — много времени они работали в поле, а медитировали только часть дня. Что это значит — что практика и повседневная жизнь — не две разные вещи. Не нужно видеть их раздельно, хотя многие, кажется, думают, что практика — это лишь сидячая медитация. В конце концов, мы слышали, что на чаньских затворениях ты много занимаешься медитацией. Но сидячая медитация — лишь часть жизни, а не вся жизнь, и практика — это не только занятия сидячей медитацией. В Китае я спросил одного монаха: «Сколько времени в день ты занимаешься сидячей медитацией?» И этот практикующий сказал: от пяти до десяти присестов в день; а я сказал: «Ого, это куча времени на сидячую медитацию. Ты, должно быть, просветлённый, раз столько времени проводишь в ней». Он ответил: «Ничего подобного. Я просто провожу время, упражняя ноги», — он засмеялся, — «Всё тут сидя и сидя».

Вот что я вам скажу: в монастырях, которые я посетил, больше всего проводят времени в сидячей медитации старые монахи, которые больше не могут работать в поле. Вот почему они так много медитируют сидя.

В одном монастыре я встретил практикующего возрастом за восемьдесят, который много сидел в медитации, потому что не мог работать в поле; увидев меня, он очень обрадовался. Он сказал, что с более молодым монахом ходил на гору Путоу и был там в пещере Тао Ин Дун, и видел образ Бодхисатвы Авалокитешвары на стене пещеры; они его сфотографировали, и он был очень рад; он хотел подарить мне такую фотографию, потому что был так горд увидеть проявление бодхисатвы. Когда он рассказал мне об этом, я удивился: «Ну и ну! Ты провёл столько времени — тебе сейчас за восемьдесят — практикуя всю жизнь; и ты думаешь, что величайшая вещь, которую принесла тебе практика — увидеть образ Бодхисатвы Авалокитешвары?» Всё же, я принял подарок и поблагодарил его.

Почему я пожалел о нём?

Как по-вашему, почему я подумал, что это печально? Потому, что он принял условную истину за предельную истину.

То, что он увидел проявление Бодхисатвы Авалокитешвары — это хорошо. Однако это всё ещё иллюзия, и он принял эту иллюзию за предельную истину. В нашем паломничестве в Китай группа состояла из пятисот человек. Мы посетили монастырь, где многие увидели в небе образ Авалокитешвары, и кто-то его сфотографировал. Я не видел его — не обратил внимания. Но многие видели, и они были в восторге от этого переживания. В конце путешествия, когда все рассказывали о своих переживаниях, многие сказали, что это было самым важным для них в течение этого паломничества: «Ух ты! Я видел в небе образ Авалокитешвары!» И Го Юань Фа Ши сказал: «Вы видели иллюзию. Что в этом особенного? Главной целью этого паломничества было посмотреть, где практиковали и преподавали наши мастера и патриархи, и благодаря посещению этих мест понять их внутренние переживания, а не видеть иллюзии в небесах». Услышав этот ответ Го Юаня, тот участник был несколько разочарован, он ведь думал, что случилась такая великая вещь. На самом деле, не нужно упрекать этих людей за их возбуждение при виде образа бодхисатвы, ведь они действительно его увидели, это действительно произошло. Однако и нет нужды слишком возбуждаться по поводу того, что ты увидел. Факт, что они увидели этот образ, говорит, что во практике этих людей были добродетельные корни. Но важно понимать, что предельная истина и условная истина едины — и не думать, что они отдельны. И где же предельная истина? Предельная истина — в условной истине.

Предельная истина означает, что в повседневной жизни ты не порождаешь омрачений. Ты не привязываешься; не причиняешь страданий ни себе, ни другим. Если ты можешь следовать этому в повседневной жизни, то ты в согласии с предельной истиной, а предельная истина едина с условной истиной. Вот что значит практика в повседневной жизни, и это и есть смысл дзенской практики в повседневной жизни, так что, не нужно искать предельную истину отдельно от истины условной.

Я заканчиваю на этом беседу, и через десять минут мне нужно уходить. В оставшееся время, если у вас есть какие-нибудь вопросы — например, о том, что я говорил — спрашивайте.

Ученик: В каком состоянии сейчас те монастыри? Много ли там практикующих? Здоровы ли они, энергичны ли?

Шифу: С 1987 года я был на материке в Китае семь раз. В целом, с монастырями на севере хуже, чем на юге; южные в лучшем состоянии. Главное, что после коммунистической революции в 1949 году был период около тридцати лет, в который вообще никто не присоединялся к монастырям. Поэтому монахи-практикующие моего возраста или старше там очень редки. Большинству тридцать с чем-то. Настоятели часто за сорок. Даже монахи за сорок довольно редки. Есть люди постарше, даже моего возраста, но они стали монахами не в таком юном возрасте, как я, а намного позже. Они очень старательны, но, к сожалению, там очень трудно найти учителя.