Шен Янь

Мысли с целью и без цели

Из бесед Мастера Шен Яня по «Сутре полного просветления», 20 ноября 1983 года. Перевод Постоянного Озарения по Thought with and without Purpose //Chan Newsletter - №35 January 1984

Что значит «пользоваться своим мыслящим умом»? Это значит использовать свой ум для исследования, всматривания и анализа. Сначала нам нужно понять, что само по себе мышление не обязательно ошибочно; не обязательно причина наших проблем. Например, у статуй бодхисатв, будд и некоторых патриархов, особенно в тибетской системе, часто голова склонена набок. Это означает размышление. Мысли, таким образом, не обязательно плохи.

Но есть разница между мышлением без цели и мышлением с целью. Это разница между бодхисатвами и обычными чувствующими существами. Бодхисатвы могут заниматься умственной деятельностью, но это деятельность без определённого предназначения. Обычные чувствующие существа, однако, думают с некими целями. Когда есть определённое предназначение, то будет и цель или объект, которого нужно достичь. При наличии такого объекта будет и центр «я». У человека, не центрированного на себе, в сердце не будет предназначения, когда он действует. А тот, кто центрирован на себе, должен действовать с определённым предназначением.

Мышление бодхисатвы же исходит из состояния самадхи. В самадхи ум объединён. Нет центрированности на себе, поскольку иметь ощущение себя означало бы, что есть «я», отдельное от объекта его мышления. Когда ум в этом состоянии, уже есть две мысли: я и мышление этого я. Со двумя мыслями ты не можешь быть совершенно объединён и не можешь быть в состоянии самадхи. Когда у бодхисатвы нет такой центрированности на себе, когда он может оставаться в самадхи, он может мыслить без предназначения, без конструкций. Работает ли такой вид мышления как обычные мысли? Определённо. Но мышление бодхисатвы более открытое, ясное и глубокое.

Буддам и бодхисатвам нет необходимости думать. Однако они думают, когда практикуют Дхарму или помогают другим. Мышление не является необходимостью для будд, проявляющихся в теле Дхармы (Дхармакайе). Но в теле Воплощения (Нирманакайе), которое вовлечено в помощь всем чувствующим существам, будды часто должны заниматься мышлением. Каким именно мышлением? Таким, которое похоже на наше человеческое мышление. Единственная разница в том, что у будд и бодхисатв нет конкретных объектов, связанных с их действиями, и у них нет чувства себя, когда они совершают эти действия. У обычных чувствующих существ, что бы они ни говорили или думали, всегда есть чувство себя.

Это верно, что мы не на той ступени, где можем действовать без ощущения себя или ощущения предназначения. Однако нам полезно и важно понимать, что такое состояние существует. Это понимание особенно важно в наших повседневных делах, когда мы становимся жертвами ощущений обретения или потери, когда наше ощущение себя и окружающее вступают в конфликт. В таких случаях важно напоминать себе о состоянии «асамскрита» (asamskrta, приблизительно: «безыскусность») – состоянии, в котором мы действуем без предназначения. Пускай мы не сможем этого, но, тем не менее, нам следует учиться делать это. Как буддисты мы должны учиться у будд и бодхисатв. Мы не будды и бодхисатвы, но нам следует стремиться в этом направлении. Когда бы ни возникали конфликты – между нами и другими или между нами и обстановкой – мы можем быть внимательны ко своему отношению. Надо осознавать, что мы пойманы нашими ощущениями себя и ощущениями предназначения. Если мы сможем двигаться к бесцельному, бессамостному мировоззрению, то все эти конфликты будут разрешены.

Мышление «самскрита», целенаправленное – как мы видели, всегда включает ощущение себя. Когда есть ощущение себя, то, что бы мы ни встречали, это окажется во сфере шести видов чувственных данных, поскольку эти данные существуют по отношению к ощущению себя. Мы можем и разделить шесть видов чувственных данных на внутренние и внешние. Внутренние составляют наши тела, а внешние составляют обстановку.

Шесть видов чувственных данных материальны. Могут ли наши мысли быть отдельны от материальных вещей? Даже если мы думаем очень абстрактными идеями, мы всё же используем символы и манипулируем ими. Эти символы происходят от материальных вещей. Так что, без отсылок к материальным вещам, наши умы не могут двигаться, мы не можем заниматься вообще никаким мышлением.

Если бы мы сказали, что должны опираться на материальные вещи, чтобы думать, и что дух можно достичь лишь через мышление, то пришли бы к чисто материалистическим заключениям. Но буддийские сутры не ведут к материалистической точке зрения. «Сутра полного просветления» показывает, что мышление возникает, лишь когда наш ум взаимодействует с шестью видами чувственных данных. Мы можем сказать и обратное: без функционирования ума не было бы такого переживания шести видов чувственных данных.

Например, если вы во крепком сне без сновидений, то что существует в мире? Можно сказать, что ничего не существует. Таким же образом, когда ум совершенно туп, приглушён, ничего не существует, поскольку ум не осознаёт никаких материальных вещей. С другой стороны, когда ум совершенно чист и предельно остёр, он опять же не осознаёт материального мира. Так что, в этих двух крайних состояниях – когда ум совершенно чист или совершенно туп – нет осознанности материального мира. Существование обыденных чувственных данных, обыденных материальных вещей наличествует, лишь когда ум во своём обыденном состоянии, а не когда он во крайних состояниях ясности или тупости.

Эта линия рассуждений ведёт к чистому ментализму: материальные вещи существуют лишь тогда, когда ум движется, когда ум осознаёт материальные вещи. Когда у ума нет такой осознанности, о материальных вещах нельзя сказать, что они существуют. Итак, предыдущие рассуждения привели нас к обратному – к материализму. Скажем ли мы, что буддийские сутры ведут нас к чистому идеализму или ментализму?

Ум может действовать лишь при взаимодействии с материальными объектами. Материальные вещи существуют, лишь когда их переживает ум. Таким образом, ни материальные вещи, ни ум не существуют реально. Если бы существование материальных вещей было реальным, то им бы не приходилось зависеть от осознанности ума, чтобы он переживал их; а если бы существование ума было реальным, разве зависело бы его функционирование от материального мира?

В обоих случаях, существование ума ли зависит от материального, или материальное зависит от ума, это можно сравнить со цветками в воздухе. О чём речь? О людях, у которых случились некие нарушения зрения. Они не могут видеть ясно и испытывают зрительные иллюзии. Они могут верить, что видят цветы в небесах – не на земле, не в грунте, но цветы как-то плавают в воздухе. У этих цветов нет реальной материи. Аналогично, у ума и материальных вещей нет реального существования. Так что, мы можем отвергнуть и идеализм, и материализм.

Наш ум – иллюзия; у него нет реальной материи. Если бы мы использовали центрированное на себе мышление такого иллюзорного ума для исследования природы будды или того, что такое буддовость, то это было бы совершенно невозможно. Как видение цветков в небе. Мы начали бы с [опоры на] иллюзии. Мы могли бы тогда сделать следующий шаг и сказать, что цветы преобразуются в ягоды, приносят плоды. У плода, возникающего из этих цветов, не может быть больше материи, больше реальности, чем у самих цветов. Поэтому тщетны попытки испытать глубину буддовости таким самоцентрированным мышлением, которое иллюзорно и ложно само по себе.

Мы, обычные чувствующие существа, хотели бы достичь буддовости; хотели бы знать, что такое будды. К сожалению, мы ищем буддовости с самоцентрированным отношением. Мы бы все хотели достичь буддовости, поскольку это значило бы, что мы достигли полного просветления. Если мы можем стать буддами, это была бы лучшая вещь, которая когда-либо могла с нами случиться. Но, если мы не отбрасываем своё воображение и самоцентрированное отношение, то невозможно достичь буддовости.

Отпустить эти вещи нелегко. Практикующим легче приложить чрезвычайные усилия на короткое время, но намного труднее поддерживать усердную практику длительно. Можно собраться с великой отвагой, решимостью и усилиями на короткое время, благодаря желанию обрести определённый плод; мы охотно идём на несказанные страдания ради достижения своей цели. Но очень скоро мы можем осознать, что цели практики так просто не достичь, не говоря уже об осуществлении буддовости. Даже избавиться от волнений не легко.

Многие люди, начав практиковать, кажется, развивают больше волнений, чем было у них раньше. Тогда они могут подумать: «Я не готов для практики. Брошу-ка я это, пока что; когда я буду готов, то начну заниматься снова». Я встречал много таких людей. Они охотно приложат массу усилий поначалу, но часто они вскоре ослабляют усилия и уходят с пути.

Поэтому, когда мы практикуем, не надо пытаться к чему-то стремиться. Чем больше мы пытаемся к чему-то стремиться – к буддовости, просветлению – тем дальше мы отходим от буддовости, и тем больше мы начинаем жить в нашем воображении. Несомненно, мы практикуем, чтобы отсечь свои волнения и достичь освобождения, но, когда мы практикуем, следует поддерживать спокойное и устойчивое отношение и следовать учениям будды. Нам не стоит развивать озабоченности своим прогрессом или своими волнениями. При свободе от таких забот наши омрачения будут уменьшаться, и продвигаться мы будем естественно, не осознавая своего продвижения. Если же мы тревожимся о продвижении, то вероятны разочарования, и мы можем отстраниться и в итоге уйти от практики.

Лишь когда мы свободны от мыслей с предназначением, и наши самоцентрированные умы исчезли, появится возможность достичь буддовости и пережить полное просветление.