Шен Янь

Моя практика и передача

Эта статья – извлечение из второго издания книги «Чань приходит на Запад», которая знакомит с пятью мирянами-наследниками Дхармы Чаньского Мастера Шен Яня (1930-2009).

Здесь Мастер Шен Янь делится воспоминаниями о своей практике и взглядами на передачу Дхармы.

Перевод на английский и редактура Ребекки Ли с помощью Эрни Хо. Пояснительные примечания добавлены переводчиком после консультации с Мастером Шен Янем. Перевод на русский Постоянного Озарения по «My Practice & Transmission» / Chan Magazine - Summer 2017.

Введение

Эта небольшая книжка – собрание статей моих пяти Западных наследников Дхармы. Это, по порядку: Джон Крук (1930–2011), Саймон Чайлд, Макс Келин (Kälin), Жарко Андричевич и Гильберт Гутьеррес. Редактор книги, др. Ребекка Ли, попросила меня написать текст, описывающий процесс моей практики и мой взгляд на передачу для сведения интересующихся.

На Западе, похоже, проверка учителем и подтверждение уровня практики ученика и его осуществлений воспринимается как некое загадочное действо. Потому, что это общение «от ума к уму», только между учителем и учеником – без необходимости дальнейших объяснений.

Кроме того, на основе исследования исторических документов, некоторые учёные высказывают сомнения и критикуют так называемую «передачу традиции» Дхармы во дзене (или «линию передачи», англ. lineage transmission).

Мои обеты

С моей точки зрения, я всегда видел, что передаётся во дзене просто Дхарма Будды (Буддадхарма). Рассматривая человеческий мир с позиции Буддадхармы, мы осознаём, что у людей много омрачений из-за ошибочных взглядов. Ошибочные взгляды – это привычки видеть непостоянное как постоянное, лишённое «я» как «я»; неверие в закон причин и условий; и либо видение причины как следствия, либо неверие в закон причины и следствия. Из-за таких ошибочных взглядов, с эгоистичной позиции, человек защищает собственную безопасность, сражается за пользу лично для себя и старается удовлетворить свои прихоти. Человек или [с отвращением] отвергает, или [страстно] жаждет, с целью обеспечить себе обладание достаточным и вечным счастьем. В действительности, этой цели достичь невозможно. Хотя можно обладать некоторым счастьем, достигаемое будет лишь частичным и преходящим, подобно выстроенной иллюзии.

На самом деле, Буддадхарма говорит нам, что лишь когда человек может отбросить своё чувство небезопасности и больше заботиться о благополучии других людей, он может действительно ощущать безопасность и счастье. Со времён, когда я в 13 лет стал монахом, чтобы изучать и практиковать Буддадхарму, и до сих пор, в мои семьдесят с хвостиком, причина, по которой я мог успешно продвигаться в одном направлении – то, что в юности я уже обнаружил: «Буддадхарма так чудесна, но так мало людей знает о ней, и так многие понимают её превратно». Благодаря этому я дал обет поделиться тем маленьким кусочком Буддадхармы, который я знаю, с другими.

Благодаря этому открытию и обету я был с тех пор менее эгоистичен; блага, которые я мог разделить с другими, я не удерживал для себя. Однако я не был и фанатичным религиозным последователем. Я не заставлял других принимать Буддадхарму, которую знал. Только когда другим было интересно услышать Буддадхарму, я знал, что познакомлю их с ней. Таков был мой обет передачи Буддадхармы в молодости.

В те времена, хотя я и знал, что Буддадхарма очень полезна, у меня было ещё много омрачений, таких как страстная жажда, отвращение, высокомерие, ревность, недовольство, сомнение и т.д. Поскольку я чувствовал, что мои омрачения слишком тяжелы, мой ум слишком туп и мои способности учиться слишком слабы, иногда я также ненавидел себя.

Когда один из моих ранних мастеров обнаружил, что у меня проблемы, он научил меня простираться перед Бодхисатвой Авалокитешварой. Каждое утро я простирался час или два, иногда дольше. После простираний я истекал потом, но казалось, что, кроме изнеможения, особых результатов не было. Благодаря вере в мастера я продолжал простирания. Однажды утром – несколько месяцев спустя – когда я был сосредоточен на простирании, я внезапно ощутил в голове прохладу, а во всём теле расслабление. Это было воистину радостное ощущение. С этих пор значительно улучшились мои способности в декламации утренней и вечерней службы и песнопений, моя память и способность понимания. Это упрочило и мою веру во практику Буддадхармы.

В Китае 1945-46 годов, из-за гражданской войны, общество бурлило, а экономика была в разрухе. Не было благотворителей, которые поддерживали бы наш монастырь, и так началась чёрная полоса в моей жизни. Вслед за остальными нашими монахами, я мог заниматься лишь похоронными церемониями и читать сутры и покаяния для покойных. Это вообще никак не было связано с изучением и практикой Дхармы.

С 1947 года по весну 1949-го я посещал буддийский институт, надеясь изучать и практиковать Дхарму. Уровень этого института был примерно между средними и старшими классами школы. Также я участвовал в нескольких затворениях по дзенской практике и по повторению имени будды.

Когда коммунистическая революция увенчалась успехом, я перебрался на Тайвань, с армией предыдущего правительства. За десять лет моей службы в армии было трудно найти возможность читать буддийские сутры и книги. Трудно было и посещать учителей – получать руководство по практике Дхармы. В качестве главных методов практики я мог применять лишь, попеременно, простирания и повторение имени Будды Амитабхи.

Десять лет в армии были долгой и трудной дорогой. Всё это время я хотел вернуться к монашеской жизни, но тогда никто не мог уйти из армии иначе как по серьёзному ранению и инвалидности. После многих усилий с моей стороны и заботы других людей, наконец, в возрасте 29 лет, с помощью влиятельного человека, я смог использовать своё слабое здоровье как основание для увольнения. Когда я смог снова стать монахом, мне было уже тридцать лет.

Это было важным уроком в путешествии моей жизни: если есть точная и ясная цель, нужно двигаться к этой цели с непрестанным усердием. Когда ты обнаруживаешь, что сошёл с пути, нужно старательно очищать свою деятельность. Так ты определённо сможешь достичь цели.

Меня учат отбросить

Когда мне было 28 лет, мне дали недельный отпуск, и я провёл его в монастыре на юге Тайваня. Ночью я оказался на большом деревянном спальном помосте, где могло спать более десяти человек, всего с одним человеком – старым монахом. Поскольку люди в монастыре знали, что на материке я был монахом, они договорились, чтобы мне можно было ночевать на спальном помосте с этим старым монахом. Поскольку он не спал, а занимался сидячей медитацией, я тоже не спал. За все эти годы в армии у меня накопилось множество беспокоящих вопросов. Чем больше набиралось вопросов, тем подавленнее я становился. Вот некоторые их тех вопросов: «Когда я снова смогу стать монахом? Как это можно будет сделать? К какому учителю мне следует пойти? Чем мне надо будет заняться, став монахом? Каким именно монахом я хочу стать? Как я смогу приносить пользу себе и другим в качестве монаха? Буддадхарма глубока и обширна, как океан, так с чего мне начать? Из бесчисленных методов практики – какой мне выбрать?» И так далее.

Я воспользовался такой редкой возможностью – спросить совета этого старого монаха по вопросам, которые лились из меня потоком. Он внимательно слушал вопрос за вопросом, не проявляя нетерпения. Когда я заканчивал один вопрос, он спрашивал: «Ещё что-то?» Тогда я продолжал, задавая следующий вопрос. У меня была сильная надежда, что, когда я задам все вопросы, он, наконец, разъяснит их все. Поэтому я продолжал спрашивать.

Внезапно старый монах очень сильно хлопнул ладонью по помосту, раздался громкий звук. В тот же миг он воскликнул: «Брось! Ложись спать». В этот миг я был потрясён, как вспышкой молнии. Я почувствоввал, что облако и туман вопросов рассеиваются. Всё моё тело ощущалось как прохладное и совершенно расслабленное. Казалось, что дальнейшие вопросы не нужны.

Этим старым монахом был Мастер Лин Юань (1902–1988), посвящённый в монахи Мастером Сюй Юнем (Пустым Облаком) (1840–1959). Он учился в монастыре Наньхуа в Цаоси, где Мастер Сюй Юнь был настоятелем. Там же когда-то практиковал и Шестой Патриарх Хуэйнен (638–713).

Два года спустя я снова стал монахом. Когда я получал обеты бхикшу, Мастер Лин Юань был одним из семи почётных свидетелей-ачарьев.¹ Но с той ночи, когда мне было 28 лет, я не посещал его и не хотел получать никаких подтверждений. Казалось, что и он забыл обо мне; он тоже не просил меня приходить к нему за подтверждением.

Уволившись из армии, я пошёл учиться к Мастеру Дун Чу (1908–1977). Упражнения под его руководством очень хорошо помогли мне устранить привязанности к себе – ко взглядам, личности и привычкам. Раньше, подходя ко проблемам и размышляя о них, я использовал точку зрения обычных людей – забывая, что Буддадхарма учит не использовать для понимания и наблюдения проблем собственную позицию и уже имеющиеся точки зрения. Поэтому, когда я отдыхал, Мастер Дун Чу просил меня поработать. Когда я работал, он просил меня прекратить. Когда я декламировал сутры, он просил меня заняться простираниями. Когда я простирался, он просил меня декламировать сутры. Когда я хотел написать пару статей, он ругал меня и говорил, что это не имеет ничего общего с вопросом рождения и смерти. Когда я ни писал, ни декламировал сутры, ни простирался – он говорил, что мне недостаёт сострадания и ума Бодхи для распространения Дхармы.

Так он тренировал меня два года. Более того, на материальном уровне – что касалось денег и инструментов – он старался не позволять мне пользоваться ничем. Но, в то же время, он просил меня выполнять разные задачи в невозможных условиях. Могло показаться, что он был большим самодуром. Он был очень сострадателен к обычным последователям, так что они не верили, что он так груб, так вздорен со мной. Эти два года были мне очень полезны. У меня был брат во Дхарме, сбежавший через два месяца таких упражнений. Думаю, я был не так плох, раз уж смог пережить всё это. В итоге этих двух лет упражнений мои колючки и рога сточились.

Одиночное затворение

Приняв обеты бхикшу (т.е., полные монашеские обеты), вскоре я начал шестилетнее одиночное затворение в горах. В тот период жизнь была крайне бедна материально, но крайне богата духовно. Это была воистину важная ступень в моей жизни. Она дала мне возможность выстроить основание правильных взглядов на Буддадхарму и практику. Также у меня было несколько переживаний ума во дзенской практике. В моей практике было три главных составляющих:

(1) Простирания покаяния. Первые полгода затворения я каждый день практиковал простирания покаяния. В качестве методов я использовал покаяние Чистой Земли Будды Амитабхи и покаяние Великого Сострадания Бодхисатвы Авалокитешвары. Затем я делал простирание на каждое слово «Сутры Лотоса». Для этого было три причины: во-первых, я чувствовал, что мои кармические препятствия слишком тяжелы, а иначе я бы не родился в период войн, отчего пришлось становиться монахом дважды. Поэтому я чувствовал, что должен делать простирания покаяния. Во-вторых, я был благодарен за возможность, предоставленную подходящими причинами и условиями, изучать Дхарму – поскольку стать монахом было нелегко. И я был благодарен за все благоприятные и неблагоприятные условия, которые помогли мне в моём путешествии Дхармы. Благодаря этому я чувствовал, что надо делать простирания благодарности. В-третьих, в годы юности я обрёл уверенность благодаря простираниям перед Бодхисатвой Авалокитешварой. Теперь я надеялся использовать простирания покаяния для очистки тела и ума после десяти лет жизни военным.

(2) Чтение Трипитаки – трёх частей буддийского канона: сутр, винайи и абхидхармы. Основным направлением моего чтения и исследования были винайя и ранние буддийские сутры (агамы), а также материалы по истории буддизма и биографии. В тот период я написал и несколько книг по винайе, агамам и буддийской истории. Документы же по разным традициям китайского буддизма я использовал лишь для ссылок, не исследуя их детально.

(3) Чаньская медитативная практика. После первого полугода вместо простираний покаяния я начал практиковать сидячую медитацию. Каждый день я сидел четыре-пять часов. Я не использовал какой-то определённый метод. Когда я обнаруживал сложные блуждающие мысли и вопросы, которые не были сосредоточенным ощущением сомнения, я использовал «отбрасывание», преподанное Мастером Лин Юанем. Когда я был сосредоточен на одном вопросе, тогда я продолжал спрашивать: «Что это?» Обычно, когда шли мысли – появляясь и исчезая – я практиковал отбрасывание. Это привело меня к открытию, что вопрошание «что это?» похоже на метод хуатоу, тогда как отбрасывание напоминает безмолвное озарение. Эти методы соответствуют чаньской практике китайских школ Линьцзи и Цаодун, соответственно.

Шесть лет спустя, когда я вернулся с горы, люди спрашивали: «Монахом какого типа ты хочешь быть теперь? С какого мастера традиции ты собираешься брать пример?» Такой вопрос означал, хотел бы я быть мастером Дхармы, чаня или винайи – и, в каждой категории, стилю какого великого монаха в истории я бы хотел подражать.

На самом деле, до возраста двадцати восьми лет я тоже задавался такими вопросами. И когда в тридцать лет стал монахом, задавал их снова. Но теперь я не хотел думать об этих вопросах. Я действительно не думал, монахом какого типа хочу быть. В истории было слишком много великих мастеров; я могу учиться у них всех, но, в конце концов, я не они. Могу лишь сказать, что учиться у Будды – моя цель. А кем я стану и что буду делать – зависит от того, какие причины и условия будут созревать. Я буду просто делать то, что они позволят мне делать и на что направят.

Как я вижу и осуществляю передачу

В то время, поскольку уровень образования буддистов был невысок, особенно у монахов Китая и Тайваня, трудно было добиваться, чтобы люди высокого общественного положения и интеллектуалы принимали их всерьёз. Поэтому было очень трудно распространять чистую Буддадхарму. Это было не только неблагоприятно для буддизма; ещё больше это было потерей для широкой публики.

Поэтому в возрасте тридцати девяти лет, с тем образованием, что у меня было, я отправился в Японию, в токийский университет Риссё, и получил степени магистра и доктора буддийской литературы за шесть лет. В тот период я контактировал с самыми свежими исследованиями в мире и со всевозможной международной религиозной деятельностью. Я не только упорно работал над своими исследованиями, но и путешествовал по всей Японии, чтобы поучаствоввать и изучить разные методы практики разных религий и традиций. Сюда вошли и традиционные, и новые религии; а также традиционные и новые буддийские традиции. Наибольшее время я провёл, практикуя китайскую чаньскую традицию. Это позволило мне увидеть, что есть различия в стиле даже среди школ японского дзена. Несмотря на различия стиля, все школы чаня и дзена делают упор на передачу традиций («линий») Дхармы.

Темой моей докторской диссертации были учения Мастера Оу-и Чжисюя (1599–1655), который жил в Китае в конце династии Мин. Он был великим мыслителем своего времени и оказал на меня большое влияние. Чаньские мастера его времени были искусны, в основном, в заумных разговорах и болтовне о коанах, а настоящей практики и понимания им не хватало. Поэтому он сурово их критиковал, особенно в вопросе передачи линий Дхармы в чаньской традиции, которая была лишь формальностью, без сути. Он думал, что Буддадхарма – это не что-то, что можно передать церемониями; Буддадхарма – это не вещь, которую можно отдать и принять. Эта его точка зрения не лишена оснований.

В агамах я смог найти знаменитую фразу: «само-знание, само-пробуждение, само-подтверждение». Это значит, что человек понимает Буддадхарму сам, осуществляет Буддадхарму сам, и подтверждает [свои переживания] сам. Таким образом, нет необходимости просить учителя проверять и подтверждать; и, конечно, нет необходимости, чтобы учитель что-то передавал ученику. Например, Мастер Оу-и Чжисюй пережил побуждение, читая «Шурангама сутру». Он использовал содержание этой сутры, чтобы проверить своё переживание и убедиться, что его переживание ещё не было освобождением.

Однако есть опасность в том, чтобы советовать лишь «само-знание, само-пробуждение, само-подтверждение». Опасность в том, что, принимая эти слова буквально, любой может подумать: «Я знаю, что уже Будда; я сам осуществил буддовость; я сам проверил свою буддовость». Это не правильная Буддадхарма.

Чтобы человек мог принять миссию передачи и поддержания Буддадхармы, в моём понимании, у него должны быть все три качества:

(1) Правильные (совершенные) взгляды (санскр. самья-дришти). Согласно Самьюкта-агаме (Сутрам различных собраний), существа, применяющие совершенные воззрения, не падут в ад. Совершенные воззрения – это видение пустотности (санскр. шуньяты), основанное на законах причин и условий и причины и следствия.

(2) Правильные (совершенные) действия. В агамах, кроме совершенства правильных взглядов, есть и ещё пять совершенствующих практик: правильной веры (шрадда), щедрости (дана), чистого соблюдения предписаний (шила), сосредоточения (дхьяна) и мудрости (праджня). Те, кто получает передачу в традиции Махаянского чаня, должны использовать шесть совершенствующих практик, описанных в агамах, как руководство на пути к освобождению. Вдобавок, нужно практиковать и махаянский путь бодхисатвы – то есть, шесть парамит, четыре способа собрания чувствующих существ² и т.д., для достижения буддовости.

(3) Обет достичь совершенной всеохватной мудрости будды (санскр. самьягбуддхи). Имеется в виду принять своей вечной целью достижение мудрости будды (санскр. самбодхи). Вот почему, когда практикуют Дхарму, мы называем это принятие Будды в пример; человек подражает состраданию, мудрости и великим обетам Будды.

Таким образом, ответственность за передачу Буддадхармы ложится на тех буддийских учеников, кто обладает правильными взглядами, правильными действиями и великими обетами. Об этом сказано в главе 35 «Экоттарикагамы» (Сутр собраний по количеству), где описывается, как Будда Шакьямуни поручил миссию передачи Дхармы Махакашьяпе и Ананде. Там не описана легенда[, как Махакашьяпа] «увидел цветок и улыбнулся» и «печать от ума к уму». В документах по истории чаньской традиции, таких как «Запись о верном источнике передачи Дхармы» (Чуань фа чжен цзун цзи) и «Истории о причинах и условиях передачи драгоценности Дхармы» (Фу фа цзан инь юань чуань) тоже не говорится о печати ума или подтверждении (кит. инькэ, яп. инка)³ в передаче из поколения в поколение двадцати восьми индийских мастеров [дзенской] линии.

Но к тому времени, когда Шень Хуэй (668–760), ученик Хуэйнена, шестого мастера в линии китайской чаньской традиции, написал «Запись о воплощении источника [Дхармы]» (Сянь цзун цзи), существовало высказывание «передача печатью ума (в уме человека); использование ума для переживания печати ума, чтобы испытать [подлинный] изначальный ум»⁴.

Отсюда мы можем видеть, что упор на подтверждение в чаньской традиции не основан на документах раннего периода. Более того, поскольку индийская культура не делала упора на письменную историю, но скорее полагалась на устную, есть признаки изменения порядка, добавлений и изъятий в последовательности 28 индийских мастеров линии в различных дошедших до нас архивных материалах по истокам чаньской традиции. Это вызвало недавние споры в академических кругах, сомнения в подлинности и надёжности передачи.

В китайской чаньской традиции системе передачи линии Дхармы придаётся большое значение. Это можно видеть в разных томах «Записи о передаче светильника». Например, хотя я не думаю, что человек должен иметь передачу, чтобы учить, у меня есть, на самом деле, совершенно ясные передачи традиции. И в недавней китайской истории было достаточно чаньских мастеров. Такие люди как Сюй Юнь, Лай Го (1881–1953), Чжень Кун (1922–2009)⁵ и другие – были великими чаньскими мастерами с очень глубокой и прочной практикой. Только оттого, что они не говорили на иностранных языках, они не стали знамениты в остальном мире.

Когда я учился в Японии, я посетил многие монастыри: Дайхондзан Мёсин Дзи и Кендзё Дзи школы Риндзай (кит. Линьцзи), Сохондзан Эйхей Дзи и Дайхондзан Содзи Дзи школы Сото (кит. Цаодун). Но своей дзенской практикой я занимался, в основном, в Тосё Дзи школы Рётаку Дзи – это была новая школа, основанная Харадой Согаку Роси. Когда я уехал из Японии в США, я не думал пытаться получить подтверждения.

Но, когда мой дарователь обетов бритья головы⁶, Мастер Дун Чу, приехал навестить меня в США в 1976 году, он увидел, что я преподаю медитацию во Храме Великого Просветления в Нью-Йорке и сказал: «Ты всё ещё не получил передачи!»

Он получил передачу во школе Цзяошань, которая относится ко школе Цаодун. В тот день он дал мне передачу и велел мне продолжать его линию Дхармы, но церемонии не было. Два года спустя, в 1978 году, я вернулся на Тайвань, навестить Мастера Лин Юаня, настоятеля монастыря Великого Просветления Десяти Направлений во Цзилуне. Я спросил его: «Старый Мастер, вы ещё помните меня? Я тот солдат, что ночевал с вами на помосте в монастыре Гаосюн, и вы на меня громко крикнули». Он сказал: «О! Помню! Пришла личность, которую я велел отбросить». Когда он узнал, что я уже распространяю в США чаньское учение и проводил семидневные затворения, он сказал: «Мне следует дать тебе имя». Так что, я надел чёрную рясу и накидку патриарха, и под его руководством совершил простирания перед изображением его гранд-мастера [(«дедушки» в линии передачи)], Сюй Юня; и он дал мне имя Дхармы Чжиган Вейжоу⁷. В течение двух лет я получил передачу двух линий. Хотя лично для меня это не имело особого значения, всё же это ценно для установления доверия при распространении и поддержании Буддадхармы.

Теперь линия Дхармы, которую я передаю, похожа на линию Мастера Дун Чу, состоявшую из линий и Цаодун, и Линьцзи. Цаодунская часть моей передачи идёт из системы Цзяошань, тогда как часть Линьцзи идёт из монастыря Наньхуа, принадлежащего системе Мастера Сюй Юня. Сочетая мои собственные линии, система Горы Барабана Дхармы будет передаваться, начиная с моего поколения. Первая часть имени Дхармы (кит. фа-хао), используемая в передаваемой мною линии Дхармы, будет идти из школы Линьцзи, а [вторая часть] имени Дхармы (кит. фа-мин) – из системы Горы Барабана Дхармы.⁸

Вместо раздельной передачи Линьцзи и Цаодуна, мой способ сочетания и применения методов из обеих линий передаётся по линии Горы Барабан Дхармы. Мои наследники Дхармы могут быть искусны в использовании обоих методов – хуатоу и безмолвного озарения, или они могут применять во своей практике лишь один из двух. Когда они могут использовать один метод очень хорошо, я советую изучить и практиковать второй метод.

Подбадривающие советы принимающим передачу

В ходе своих исследований я обнаружил, что в истории китайского буддизма, за исключением великих мастеров-переводчиков и мастеров винайи, великие практикующие-монахи назывались, в основном, чаньскими мастерами. Конечно, это было так с великими практикующими в чаньской традиции. Но так же было и с мастерами линий в школах Тяньтай, Хуаянь и даже Чистой Земли.

Поэтому я больше внимания уделял чаньской литературе. Особенно после прибытия в США в 1975 году, я встречал всё больше документов по чаньской практике. Ко 2000 году я опубликовал на английском и китайском языках более двадцати книг по чаньской традиции и чаньской практике. У меня есть и несколько учеников, получивших передачу в чаньском учении. Сейчас я кратко опишу свои подбадривающие советы этим ученикам. На самом деле, этими же словами я подбадриваю себя.

(1) Китайский чань – это метод внезапного просветления в махаянской практике. Во внезапном просветлении ты пробуждаешься к собственной природе (санскр. свабхаве) всех вещей, и это природа пустотности. Увидев природу, нужно породить великие обеты распространять Буддадхарму – правильными воззрениями и правильными действиями.

(2) Переживать правильные воззрения – значит именно самому видеть природу пустотности. Это видение собственной природы, оно же видение природы будды. Во природе пустотности есть функция безграничного сострадания и мудрости, поэтому она называется природой будды. Однако видение природы – не то же самое, что полное достижение буддовости, и не равно освобождению. Человеку ещё нужно разобраться со многими омрачениями и завершить много дел. Отличие в том, что теперь человек ясно знает, каким путём идти, и способен ясно видеть, как разбираться со своими проблемами.

(3) Человеку, получившему ответственность за передачу, нужно чувствовать радость, но не гордость. Удовлетворённость, но не самодовольство. Нужно всегда придерживаться метода, который знаешь, и всегда быть осмотрительным в повседневной речи и телесных действиях. Действуя так, ты будешь приносить больше всего пользы и продвигаться быстрее всего.

(4) Что до отношенй учителя и ученика, Мастер Дун Чу как-то сказал мне: «Тридцать процентов – учитель-ученик, семьдесят процентов – товарищи на пути». Это значит, что отношения должны быть, как между учёными друзьями, которые служат друг другу предоставлением благоприятных условий. Ученик почитает учителя из благодарности за пользу Дхармы, полученной от учителя. Учитель уважает ученика из признательности за продолжение учеником передачи Дхармы. У учителя нет абсолютной власти. Для учеников учитель играет роль советника в руководстве по техникам и свидетеля, проверяющего уровень практики. Обоих объединяют отношения преподавания и изучения Буддадхармы. Что ученик узнаёт от учителя – точная Буддадхарма; подражать учителю не обязательно.

Шен Янь
Центр Затворений Горы Барабана Дхармы
Шаванганк, Пайн Буш, штат Нью-Йорк
27 ноября 2000 г.

Приложение

Это приложение ко статье Шифу основано на его встрече со Джоном Круком и Саймоном Чайлдом в ноябре 2006 года в Центре Затворений Горы Барабана Дхармы.

На вопрос, как следует определять подходящих людей для передачи Дхармы, Шифу ответил:

Есть два способа подходить к передаче Дхармы. Первый: когда ты состарился, приближается смерть, и ты больше не можешь преподавать Дхарму. Поэтому нужно найти кого-то, чтобы продолжалось распространение Дхармы и передача линии. Тогда нужно найти людей, которые с энтузиазмом относятся к Буддадхарме, имеют относительно хорошее понимание и верны традиции. Таким людям можно передать ответственность за продолжение традиции. Они могут быть не пробуждены. У них могут быть небольшие осуществления, но без великого переживания пробуждённости. Но они ясно осознают этот факт и породили чувство скромности, и с энтузиазмом относятся к распространению Дхармы. Такому человеку можно дать передачу Дхармы. Но это будет неуместно, если они молоды. Это потому, что молодые люди ещё не устойчивы. Если ты даёшь им передачу Дхармы, завтра они могут не иметь настоящего желания нести традицию. Итак, это первый путь. Например, когда я дал передачу двенадцати человекам во прошлом году, им всем было за сорок. Они все монахи, старше сорока, и провели в монашеской жизни более десяти лет. Поэтому они устойчивее. Среди них есть не пробуждённые. Но они с энтузиазмом относятся к преподаванию Дхармы и очень ясно понимают мои методы и учения. Вот почему я дал им передачу Дхармы.

Другой способ – когда кто-то, практиковавший с тобой, видел природу пустотности. Увидев природу, человек становится ещё более привержен практике Дхармы, до той степени, что Буддадхарма становится его жизнью. Какой бы ни была жизненная ситуация таких людей, работают они или ещё учатся, или у них есть семья – для них Дхарма является высшим приоритетом, важнее профессии и семьи. Это подходящие люди, которым можно дать передачу Дхармы. Вы можете возложить на них ответственность за передачу Дхармы. Им нужно обладать уверенностью в себе, устойчивостью в жизни, чисто соблюдать предписания, обладать правильными взглядами и крепко намереваться передавать линию. У этих людей – все ключевые критерии: изучение, преподавание и защита Дхармы. Таким людям вы определённо можете дать передачу Дхармы.

Джон Крук спросил: Может ли наследник Дхармы, не переживший кенсё (яп. видение собственной природы), тоже передавать Дхарму? Или передавать дальнейшим поколениям должны только те, кто пережил кенсё? Иными словами, могут ли административные монахи давать передачу практикующим?

Шифу ответил: Когда наследники Дхармы, не пережившие кенсё, ведут чаньские затворения, они не могут делать этого на глубоком уровне. Они не могут проверять переживания видения природы у других, поскольку сами не видели природы. Таким людям, когда они ведут чаньскую практику, нужна прямота перед людьми, что они не видели собственную природу. Они могут сказать так: «У меня нет опыта пробуждённости, но я могу поделиться принципами, которые передали мне мой мастер и его предшественники, исходя из их переживаний пробуждённости. Но я не могу проверить ваше переживание пробуждённости. Вам нужно найти более опытного практикующего (пережившего пробуждённость), чтобы проверить ваш опыт». Таким образом, эти наследники Дхармы могут быть обычными учителями Дхармы, но не мастерами Дхармы.

Джон Крук спросил: Могут ли они передавать?

Шифу ответил: У них нет квалификации для передачи Дхармы. Им нужно осуществить Дхарму ума. Как ты можешь передавать без осуществления Дхармы ума? Смысл передачи здесь – «проверка ума». Поэтому они не могут давать передачу Дхармы.