Мастер Шен Янь

Жизнь в чаньском монастыре

Лекция Мастера Шен Яня в Университете Торонто, 18.10.1991

Сегодня я буду говорить о практике в традиционном чаньском монастыре, и немного расскажу о своём раннем опыте практики в таком монастыре.

В Америке, на самом деле, нет подлинных чаньских монастырей. Вы не попадёте в них здесь. Чтобы найти настоящий чаньский монастырь, вам придётся вернуться в Китай прошлых лет.

В древних китайских монастырях практикующий делил своё время между медитацией, посещением бесед по Дхарме и ежедневной работой. Утро и вечер проходили в медитации. День был для работы.

Мы мало знаем о расписании в ранних чаньских монастырях до Мастера Байчжана (720-814). Но начиная с династии Сун (960-1279), мы знаем, что по утрам были, наряду с медитацией, пение и чтение сутр. И вечером тоже перед медитацией было немного пения или чтения.

В Сутре помоста Шестой Патриарх не уделяет большого внимания сидению, скорее, он делает упор на практику в повседневной жизни. Его ученик, Хуайжан (677-744), продолжал эту традицию. Но Четвёртый и Пятый Патриархи, как и Мастер Байчжан в его «Чистых Правилах», упоминают именно сидение как важный метод практики. Так что, сидячая медитация стала одним из основных методов практики в чаньской традиции.

Также, в «Чистых Правилах» Мастера Байчжана не упоминается Зал Будды для простираний, но подробно говорится о Зале Дхармы для слушания лекций. В то время пение сутр и простирания считались менее важными, чем слушание Дхармы.

Из записей и историй мы знаем, что Хуанбо (ум. 850), ученик Байчжана, учил простираниям. Например, есть гунъань об императоре танской династии (618-906), который, прежде чем стать императором, провёл некоторое время как послушник в чаньском монастыре Хуанбо. Увидев, как мастер простирается, он проявил любознательность, и об этом существует историческая запись.

Переходя к сунской династии, мы, кажется, встречаем Залы Будды и Залы Дхармы вместе. Зал Будды использовали для пения сутр и церемониальных служб, утром и вечером. Регулярны ли были беседы о Дхарме? Не похоже. В течение любого месяца, беседы о Дхарме назначались довольно нечасто. Мы не знаем, какие дни посвящались этим беседам.

Была ещё важная практика под названием Всеобщее Приглашение. Это были периоды, когда все приглашались поработать в монастырях. Иногда это называлось «чу по» – буквально «идти в горы», – но это не обязательно означало полевые работы. Это могли быть и различные работы по монастырю. В некоторых случаях, от присутствия на беседах Дхармы могли освобождать. А Всеобщее Приглашение было обязательно для монахов и монахинь.

Хуатоу и гунъань стали основными методами практики в сунскую династию. Однако в династию Юань (1264-1368) многие практикующие приняли метод повторения имени будды. Поскольку чань пришёл в Японию, по большей части, в сунский период, этот метод японцы не переняли.

Часто люди не осознают влияние китайского чаня на развитие японского дзена. Например, «Правила дзадзен» Мастера Догена, на самом деле, взяты из работы чаньского мастера сунской династии Цзунцзы – лишь несколько слов изменены там и сям. Мастер Догэн никогда явно не говорил, что это его собственный текст, но многие люди считают так.

К счастью, большую часть сунской традиции можно найти в современных японских храмах – и Риндзая, и Сото, – особенно в Мёсиндзи и Эйхейдзи. В Китае подобные храмы больше не существуют.

Основать монастырь никогда не было легко. Землю и строения нужно было получить в дар от богатых жертвователей или чиновников, или от самого правительства. Обычно в монастырские земли входило поле, возделываемое монахами. У некоторых храмов поля были довольно далеко – подаренные людьми, которые ходили в храм, но жили на расстоянии от него. Эти поля часто сдавались в аренду, так как для работы на них не хватало монахов.

В ранних монастырях работа на полях была проста. Позже, с увеличением дарованной земли, аренда стала распространённой, и некоторые монахи занялись управлением – работая в монастырской конторе или присматривая за землёй.

Когда я ушёл из дома, у монастыря, в котором я учился, было много земли. Так что, сначала я учился работать в поле – рядом с монастырём, а потом и в горах.

Большинство из нас, ушедших в монахи, были очень молоды, нам пришлось учиться традиционным домашним делам, таким, каким учится молодая домохозяйка. Я должен был шить, чинить и стирать свою одежду. Научиться сажать рис и овощи и готовить из них еду. До сих пор так идёт жизнь в моём тайваньском храме, Нун Чань Сы. «Нун» означает возделывание земли. Так что, это место, где земледелие и чань практикуют вместе.

Когда новичок впервые входит в мой храм, его или её сначала посылают на кухню, учиться готовить. Ещё мы просим портного приходить и учить людей шить. Но большинство моих учеников умеет только штопать, немногие могут на самом деле сшить одежду. У них нет настоящего терпения. Однако все должны уметь сами брить себе голову. Сейчас у нас есть бритвы. Раньше у нас были только ножи, и много шрамов появлялось на наших головах.

Когда я впервые ушёл в монахи, мне не давали формального введения в медитацию или практику чаня. Я попросил своего наставника научить меня практике, он ответил: «Разве ты сейчас не практикуешь? Разве еда – не практика? Сон, работа, ходьба – не практика?»

Покинув дом, вы приходите к пониманию, что все ваши действия – практика.

Большинство людей, начинающих практику, думает, что есть особый режим развития, особая форма, особый метод. Большинство людей обычно следит за физическим и психическим аспектами практики, в необходимости упражнять тело, как и ум. Но, когда я был молодым монахом, таких идей не было. Люди видели жизнь как практику. Они не погружались в глубокую философию учений.

Когда я впервые был в храме, мы просто практиковали. Мы работали и простирались. Каждый день мы пели и читали сутры. Нам не говорили об их смысле. Это было неважно. Мы просто шли через этот процесс. Мы отрубали свои привязанности к вещам вокруг нас, отрубали вещи в наших головах, отрубали противопоставления. Это был хороший метод для нас. Однако для современных мирян такая тренировка была бы неполноценной.

Многие мои ученики сомневались в этих методах. Без упора на то, что они считают практикой – медитации, простирания, пение – они чувствуют, что жизнь в монастыре не особенно отличается от их жизни дома. В чём же смысл, говорят они. Дома мы работаем, здесь мы работаем. Дома мы готовим, и здесь мы тоже готовим. Стоило ли уходить из дома? Где практика?

Что бы вы сказали таким ученикам?

Одинакова ли жизнь дома и жизнь в монастыре?

Кто-то сейчас упомянул отношение, и это совершенно верно. То, как мы подходим к тому, что делаем, в монастыре слегка отличается от того, как большинство мирян подходит к тому, что им надо сделать.

Мы практикуем не для личных достижений, но просто как образ жизни. Когда практикующий натренировал себя до той степени, что ум очень устойчив и возникает мало противопоставлений, очень важно, чтобы он полагался на принципы и представления Буддадхармы как своё руководство. Иначе практикующий может развить нигилистичное отношение и полагать, что в жизни нет ничего, что стоило бы делать. Это ошибка и большой промах мимо того, в чём суть практики.

Полагаясь на принципы и представления Буддадхармы, практикующий будет жить так, что, оставаясь бескорыстен, он крепко вовлечён в то, что делается в мире. У такого человека есть подлинная забота обо всех чувствующих существах, и он работает – старательным образом – на благо других.

Вы можете вспомнить историю из Сутры помоста, когда Шестой Патриарх, Хуэйнен (638-713), встретил Пятого Патриарха, Хунженя (602-675). Хуэйнена послали на кухню молоть рис, и прошло не меньше шести месяцев, когда Хунжень, наконец, объяснил ему Алмазную сутру.

Руководясь теми же принципами, я продолжаю посылать новых монахов работать в полях или на кухне, когда они впервые покидают дом. Сначала действительно нет возможности слушать беседы о Дхарме. Многие жалуются. Обычно я говорю им, что, если они хотят учиться, они должны делать то, что делал Шестой Патриарх – работать в полях и на кухне. Если начать просто со слушания бесед о Дхарме, то это сделает достижение просветления настолько труднее! Жизнь в чаньском монастыре приводит тело и ум в нежное и гармоничное состояние. Таким образом, вы становитесь восприимчивы к учениям Будды. Тогда вы можете истинно практиковать чаньскую Дхарму.

Хорошее основание Буддадхармы на Тайване устанавливалось медленно. У буддизма там не было такой исторической базы, как на материке. Только в последние сорок лет у нас шло настоящее продвижение. И нам ещё многое надо сделать.

Но мы работаем очень усердно, чтобы выстроить на Тайване новую монашескую среду. У нас есть почти 100 акров, где мы построим комплекс, вдохновляемый дисциплиной и образом жизни великих монастырей танской династии.

Конечно, время, проведённое в чаньских монастырях, принесло мне огромную пользу, но это была не единственная моя практика. Именно потому, что я продолжал старательно работать сам, я достиг нынешнего положения. Вообще-то, два недавних чаньских мастера, Сюй Юнь (1840-1959) и Лай Го (Lai-kuo, 1881-1953) – оба достигли просветления вне монастыря, хотя они практиковали в условиях чаньских храмов много лет.

Это само по себе дало бы достаточно материала для беседы о Дхарме. Давайте я теперь остановлюсь и послушаю вопросы о том, что я сегодня сказал.

Вопрос: Что вы подразумеваете под истинным, подлинным чаньским монастырём?

Шифу: Я имею в виду место, где люди живут монашеской жизнью в чаньской традиции в течение всего года. Во многих знаменитых монастырях современного Китая монахи только метут полы и продают билеты туристам. На Тайване есть три или четыре места, подготовленные, чтобы принимать людей жить и практиковать, но только на ограниченное время. Практика не длится весь год. Люди обычно приходят на пять или семь дней, после чего прибывает новая группа.

Чаньский Центр в Нью-Йорке тоже такого типа. У нас есть утренние и вечерние службы, сидячие медитации, так что это выглядит как что-то вроде чаньского монастыря, но у нас только четыре недельных затворничества в течение года. В традиционных китайских монастырях – большие летние и зимние затворничества, которые длятся по 49 или 120 дней. Сейчас очень мало храмов в Китае или на Тайване, предоставляющих такие расширенные возможности для практики.

Вопрос: У меня два вопроса. Первое, какому методу вы учите своих учеников – гунъаню или повторению имени будды? И второе: что вы думаете о перспективах процветания Буддадхармы на Западе?

Шифу: Первое, я не использую один определённый метод. Некоторым я даю гунъань, другим хуатоу. Некоторые новички просто используют метод счёта дыханий. Я редко советую метод повторения имени будды, но некоторые люди с него начали и сопротивляются другим методам. Их я учу методу, по которому они произносят имя будды и затем число, считая. Это очень похоже на счёт дыханий. Когда произнесение имени будды приводит их в состояние с малым количеством блуждающих мыслей, и их умы очень ясны, я прошу их задаться вопросом: «Кто произносит имя будды?» Это спрашивается постоянно, без перерывов. Это, на самом деле, метод хуатоу.

Второе, я вижу чаньскую практику, развившуюся на Западе, как стабильный, продолжающийся процесс. Это не увлечение, которое вот-вот угаснет. Чаньская практика не ищет чего-то экзотического или восхищающего. Скорее, она следует разумному, уместному и полезному образу жизни. Я ездил в США около пятнадцати лет. У меня там было не так много учеников, как на Тайване. Но те, кто есть, даже участвовавшие всего в нескольких затворничествах, сильны в практике. Даже если они не приходят на затворничество десять лет, они всё же помнят пользу, которую получили вначале.

Вопрос: Отличается ли отношение у западных и восточных учеников? Разные ли у вас отношения с каждой группой?

Шифу: Да, на самом деле, кажется, у меня что-то вроде близких отношений с моими западными учениками. Западный взгляд на вещи прямой, тогда как восточные ученики часто менее решительны и более склонны к неоднозначному мышлению. Западные восприимчивее к учению. По меньшей мере, они не хуже восточных учеников. Я не пытаюсь польстить западным ученикам. Просто я так вижу ситуацию.

Вопрос: Кажется, чаньский подход очень ценит личное осознание. Это кажется очень нарциссично, и практикующие кажутся не заинтересованы в чьей-то ещё пользе, кроме своей собственной. Я замечаю тенденцию хвастаться духовными достижениями. Похоже, это серьёзно изолирует человека.

Шифу: Верно, что чаньская практика – это поиск личной мудрости. Но как вы можете судить, что такое мудрость? Внутренне она проявляется как свобода от омрачений. Внешне она проявляется в том, каким образом мы взаимодействуем с тем, что вокруг нас. Истинная мудрость – без разделений, и всегда в единстве с окружающим. Именно в этом внешнем проявлении вы видите, что практика – это не просто стремление к личному духовному удовлетворению. Если вам интересна только собственная свобода от омрачений и польза для себя, то вы не практикуете чань. Если вы практикуете только для себя, то можете достичь некоторого уровня самадхи, очень сосредоточенного состояния ума, но истинный чань всегда обращён наружу так же, как и внутрь.

Вопрос: Тогда чань старается изменить мир, путём изменения человека?

Шифу: Да, чань начинает с логичной идеи изменить себя. Когда ваше психическое состояние успокоилось и изменилось, раскрывается естественная тенденция помогать другим. Это принесёт изменение в мир вокруг нас.

Вопрос: Кажется, чаньская практика сильно отличается от практики Чистой Земли, но практикующие чань всё же поют имя Будды Амитабхи. Почему?

Шифу: Во-первых, тому есть исторические причины. К концу танской династии, практика Чистой Земли стала очень популярна. Мастер чань по имени Юнмин (904-975) был и наставником школы Фаянь, и большим сторонником практики Чистой Земли. Его влияние было так велико, что с тех пор немногие монахи не повторяли имени будды.

Ещё важно заметить, что нет внутреннего противоречия между повторением имени будды и практикой чань. Например, в Сутре Неизмеримого Света (Сукхавативьюха сутре) описано много методов созерцания будды, включая повторение его имени. Повторение имени будды может считаться практикой Чистой Земли, но, по описанию в сутре, там нет упора на поиск перерождения в Чистой Земле. Так и в Сутре Амитабхи, один абзац описывает повторение имени будды с однонаправленным умом. Это может быть метод для практики самадхи. Аналогично, «Сутра Манджушри, исследующего праджню» говорит о повторении имени будды и сходных методах. На самом деле, в той сутре, подойдёт имя любого будды. Это не обязательно Амитабха. Хотя все эти методы включают повторение имени будды, они не подразумевают стремления переродиться в Чистой Земле. Так что практикующий чань и практикующий Чистой Земли могут оба повторять имя будды, но с разным отношением.

Вопрос: Мне интересно, что вы говорили о разнице между практикой мирянина и покинувшего дом. Вы сказали, что монахи практикуют, ни на что не рассчитывая. Они просто практикуют. Но как это возможно для мирян, которым, в повседневной жизни, приходится постоянно ставить цели и достигать их?

Шифу: В начале у процесса всегда есть предназначение, домохозяин вы или монах. Вы всегда чего-то ищете. Но, в конце концов, человек может перейти от искания чего-то к неисканию. Может быть и так, что человек может искать чего-то, но притом не искать этого. Иными словами, целенаправленное и бесцельное могут сосуществовать. Истинный практикующий очень хорошо знает, что итог практики — недостижение, но, чтобы действительно быть в состоянии без поиска, он должен достичь по меньшей мере Восьмой Бхуми (Восьмой Земли) на Пути Бодхисатвы, это очень высокий уровень достижения. Даже когда человек достигает Первой Бхуми, его обет освободить чувствующих существ ещё в силе, то есть, ещё есть чувство искания чего-то.

Вопрос: В вашем храме на Тайване есть какая-нибудь программа работы для общества и окружающей среды? Планируете ли вы построить такой же крупный монастырь в Америке?

Шифу: На первый вопрос: сейчас на Тайване Год Защиты Окружающей Среды. Перед отъездом с Тайваня десять дней назад, я выступил на телевидении с главой Администрации Защиты Окружающей Среды, обсуждая буддийский взгляд на охрану природы. На самом деле, в последние три года мой храм работает над улучшением среды, пропагандируя и практикуя переработку изделий и сохранение ресурсов.

По второму вопросу могу сказать: новый комплекс на Тайване требует столько времени, что для меня нет смысла думать о чём-то подобном в Америке. Но если причины и условия в будущем покажутся созревшими, мы начнём об этом думать.

Большое вам спасибо за вопросы. Они очень хороши и полезны для объяснения Дхармы.

Перевод Постоянного Озарения по: Chan Newsletter No.92, 31.05.1992.
http://chancenter.org/cmc/1992/05/31/life-in-a-chan-monastery/