Мастер Го Жу

Об использовании жёстких методов

В июне 2009 года, в Медитационном Центре Барабан Дхармы, Достопочтенный Го Жу (наследник Дхармы Мастера Шен Яня) провёл 10-дневное интенсивное затворничество по Хуатоу.
Вот отрывок из его беседы на этом затворничестве.
Перевод Постоянного Озарения по Chan Magazine, Winter 2010.

 
Го Жу Фаши: Всем доброго вечера! Сегодня в личной беседе один человек сказал мне, что, с точки зрения Западной культуры, я мог бы обращаться с женщинами, возможно, чуть более сострадательно. В первый или второй день я задал девушке проверочный вопрос, и за свой ответ она получила удар "палочкой благовоний" и заплакала. И сегодня днём пара женщин плакала.

Этот человек был озабочен, что женщины, получающие такое учение, не смогут этого выдержать и, возможно, потеряют мотивацию, чтобы прийти на затворничество в следующий раз. Он работает в школе и имеет дело с детьми и молодёжью, с которыми дурно обращались. Он заботился о том, что, возможно, такой подход не годится для некоторых людей, таких как эти женщины. Я очень благодарен ему за этот вопрос, потому что чувствую его искренность и заботу.

Конечно, я объяснил ему данный подход, метод и его воздействие. Всё же это первый раз, когда я веду интенсивное чаньское затворничество на Западе, и, конечно, мне есть в чём учиться и совершенствоваться. Я очень благодарен за такую возможность. Я расскажу вам всем объяснение, которое дал ему.

В условиях плотного затворничества, когда практикующие вкладывают себя в метод практики, они могут достичь состояния, в котором потихоньку начинают уменьшаться чувства разделения правильного и неправильного, себя и других. Когда такие различения начинают ослабевать, и практикующий получает от наставника укоры или удары "палочкой благовоний", он не будет развивать мыслей типа "Я сделал что-нибудь неправильно?", "В чём тут ошибка?", "Почему он меня наказывает?" или "Почему меня бьют?" Эти обыденные способы мышления, на самом деле, не могут возникнуть в таком состояниии ума. Нет, что чувствует практикующий — так это ожидания учителя, который выражает их, ставит перед практикующим вызов с помощью задачи или вопроса. Практикующие чувствуют потрясающие присутствие и силу, исходящие от учителя, чувство немедленности, насущности, непосредственности. Очень часто, после упрёка или удара, они действительно продвигаются и углубляются в практике. Или, по крайней мере, развивают очень мощное чувство потребности практиковать и использовать метод. Обычно практикующие, по крайней мере, те, кого я ругаю или бью, не развивают такого разделяющего ума, который бы спрашивал "Я сделал что-то неправильно?" Когда практикующие в определённом состоянии ума, такие различения, на самом деле, не возникают.

Но с точки зрения наблюдателя, если наблюдатель не достиг той ступени, где ослабевает разделение себя и других, правильного и неправильного, то он увидит именно эти различия правильного и неправильного; человек, который бьёт, человек, которого бьют, и поверх всего этого, вероятно, ещё какие-то его собственные толкования.

Многие здесь, включая женщин, были на моих затворничествах на Тайване. Включая людей Запада. Они летали на Тайвань и участвовали там в затворничествах. Я ругал их и бил. Один из признаков того, что они не почувствовали это как наказание, не стали думать хуже о практике — то, что они приходят снова. Даже на этом затворничестве — если я ругаю их на личной беседе, они приходят для ещё одной личной беседы. Они возвращаются не для жалоб, а за дальнейшими указаниями, потому что чувствуют это насущное стремление практиковать, и действительно чувствуют сострадание учителя.

Помню, когда я в молодости был на затворничествах Шифу, он делал то же самое. Людям, сидящим на затворничестве, он одному за другим предъявлял что-то и спрашивал: "Что это?" И, что бы они ни отвечали, получали удар "палочкой благовоний", а в те дни Шифу был гораздо сильнее. Итак, я помню, сижу на затворничествах, на заре моей практики. Каждый раз, когда Шифу делал это, проходя вдоль ряда сидящих, одного за другим, я прокручивал в своей голове... "Ну, какой ответ правильный? Какой ответ правильный? Наверное, надо сказать так..." Но те, кто был передо мной, уже успевали сказать ответ, который я запланировал. Так что, когда он подходил ко мне, у меня уже не было мыслей, как ответить, потому что все возможные ответы были исчерпаны. Я становился так напряжён, так нервничал... Уровень тревожности так возрастал к тому времени, когда я слышал его шаги перед собой, и он наконец останавливался... Такое давление — я уже чувствовал его присутствие, его острую проницательность — даже не глядя, я мог чувствовать это пронизывающее давление, исходящее из его глаз. Внутренняя тревога была такой — когда я поднимал глаза — будто я просто упаду в обморок от его взгляда. И, конечно, я получал его подарок "палочкой благовоний".

А однажды на затворничестве я был полностью поглощён хуатоу. Чувство великого сомнения дошло почти до уровня, не совсем, но почти до уровня единства. По-китайски мы говорим, что практика становится одним сплошным листом непрерывности. Ничто не проникает сквозь, никаких протечек, ни промежутков. Так что, ещё перед этим состоянием, даже ещё не в этом состоянии, когда он подошёл ко мне, у меня уже не было никакого страха. В тот раз он покачивал цветком перед каждым, проверяя одного за другим, следующего, следующего... Каждого он спрашивал так: "Не называйте это цветком; не называйте это не цветком; но вы должны говорить". Он стоял передо мной и, покачивая цветком, сказал: "Что это?" В том состоянии не было рта, чтобы ответить. У меня не было рта. Неспособный говорить, всё что я мог — глядеть на этот цветок.

Когда я глядел на этот цветок, неспособный сказать ни слова, Шифу посмотрел на меня, сказал: "Хммм" и толкнул меня ногой. Конечно, Шифу высокий, я низкий, и ещё ниже, когда сижу. Нет нужды высоко задирать ногу — просто пни, и вот этот мячик скатывается с подушки. Я упал на спину. Всё, что я смог сделать — подняться и смотреть на цветок. Шифу пошёл дальше, спрашивая учеников, что это. В этом состоянии не возникает различения. Не возникает страха. Никаких понятий, слов, языка. Я упал; никакого переживания боли. Я поднялся и смотрел на цветок. И всё. Это прошло и не оставило следа.

Но позже я был чрезвычайно благодарен Шифу. Я даже чувствовал, что зря потратил его время, когда он поднимал свою костлявую ногу, чтобы пнуть меня. Если бы он пнул меня достаточно сильно, чтобы я действительно смог выплюнуть какие-то слова, то я не потратил бы его время зря. Такое сердце любящей бабушки, такая забота о каждом из его учеников — в надежде, что они поймут и вылезут из своих скорлупок. Действительно жаль, что в тот раз я не смог выйти из раковины, чтобы дать ему ответ. Но я чувствовал огромную массу благодарности, и я буду чувствовать её всю оставшуюся мне жизнь, без конца. Потому что я знал, и знаю сейчас: это и есть сострадание Шифу. Это его учение. Он израсходовал свою жизнь на учеников, ради учеников. Вот таков был мой опыт, и я подумал, что могу поделиться этим со всеми вами.

Когда человек не пережил состояния объединённого ума, неизбежно он будет создавать различения, суждения и сравнения. Но когда он в состоянии единства ума, то сам он не будет проводить таких разделений. Разумеется, на затворничестве не все в таком состоянии. Поэтому наблюдатели могут быть шокированы или удивлены, и могут подумать, что какие-то вещи неразумны.

Даже делиться потом такими переживаниями с тем, кто не был на затворничестве, может быть, не совсем простое дело. Например, если вы были в таком состоянии ума и получили такие учения — у вас может возникнуть намерение поделиться этим опытом с какими-нибудь знакомыми. Рассказать им, что вы были в таком состоянии и получили пользу, и т.д. и т.п. Но когда люди не переживали этого и не знают, на самом деле, что происходит, то то, что они услышат, получается довольно пугающе.

Поначалу у них может быть намерение пойти на затворничество, но, услышав такое, они могут сбежать сломя голову, думая, что это не чаньская практика. Что это некая интенсивная тренировка для какого-то, не знаю, лагеря боевиков или новобранцев. У них даже может возникнуть отрицательное отношение к практике. Так что после затворничества будьте осторожны, если делитесь такими тайными учениями с этого затворничества. Вы можете, конечно, спрашивать друг друга: "Что ты почувствовал после удара?" или "Как ты себя чувствовал?" Для людей, не бывших на затворничестве, немного осторожности не помешает.

Давайте подведём итоги. Если говорить об ударах, есть разные виды ударов, служащие для разных целей. Только у немногих из них есть что-то вроде наказательного предназначения. Например, если человек сонный, и его ударили "палочкой благовоний". Этот вид всё равно что сказать: "Эй, соберись! Используй метод!" Ещё один — когда человек, на самом деле, медитирует хорошо (или он так думает). Он продолжает, используя метод, используя метод, вроде бы всё в порядке. Но человек привязан к этому приятному спокойствию, и не порождает чувство сомнения. Или, может быть, чувство сомнения присутствует, но слабо. Так что наставник применит "палочку благовоний"... Итак, эти примеры показывают две функции. Одна — это разновидность подталкивания, вдохновляющего использования. С другой стороны, есть что-то вроде наказывательной функции, "Не застревай здесь".

В первом случае, если ударили вас или вы слышите, как ударили кого-то ещё - из-за сонливости — просто слыша резкий шлепок "палочки благовоний", вы внезапно пробудитесь к практике и сможете лучше сосредоточиться. Другая функция "палочки благовоний", безусловно, полезна, будь вы не в лучшем состоянии или в очень хорошем состоянии. Когда "палочка благовоний" бьёт вас, или вы слышите удар по кому-то другому, вы будете сдвинуты на следующий уровень практики. Всё оставшееся рассудочное и тонкое мышление внезапно, в этот миг, исчезает.

Для человека, способного использовать метод в соответствии с разными условиями, с разными состояниями, которые ему встречаются — когда его ударили или он слышит звук удара по кому-то другому — резкий хлопок "палочки благовоний" проясняет его ум. Если это хороший практикующий, то в этой внезапной резкой ясности он породит ощущение сомнения. У этого мгновения, порождающего чувство сомнения — исключительная функция, ведь в эту долю секунды человек свободен от привязанности к телу и уму. Просто, вдруг, здесь ничего нет. В этой вакуумности, если порождаешь это сомнение, то глубина, и реалистичность, и ясность ощущения сомнения становятся ещё более присутствующими.

Обычно нужно много времени, чтобы достичь этого состояния ясности собственными силами. Как долго? Человеку нужно пройти через процесс объединения, освободиться от рассыпанности. Из объединённости нужно породить ощущение сомнения. Затем ощущение сомнения должно стать великой массой сомнения. После этого, если масса сомнения не взорвалась, то когда человек выходит из массы сомнения, он на самом деле использует метод в этой разновидности состояния вне-ума. Не просветлённого состояния не-ума, но состояния, где тело и ум больше не существуют. На самом деле, в такой миг это то же самое, или очень похоже. Эти два состояния очень похожи. Они в своего рода совершенном согласии друг с другом. Так что истинный практикующий может действительно использовать этот миг ясности, свободный от чувства тела и ума, не пойманный страхом, болью, тем-то и тем-то. Тогда вы, получается, сэкономили себе длительный процесс. Вы можете действительно извлечь силу из ощущения сомнения, и можете получить возможность понять природу ума.

Вот такая особая стратегия есть у мастеров чаньской традиции, и она уникальна. В этот миг ясности — породить ощущение сомнения, без тела, без ума, без различения. Это внезапное сомнение позволяет тебе увидеть собственную природу. Эта конкретная стратегия особенно используется в традиции Линьцзи, хотя и другая традиция тоже её использует. Но особенно в традиции Линьцзи, и особенно в традиции Линьцзи Чаньского Мастера Дахуэя Цзунгао. Иначе как, по-вашему, он смог привести 70-80 человек к достижению собственной природы за одну ночь? Думаете, ему пришлось ждать, пока каждый выберет хуатоу, будет повторять хуатоу, вопрошать хуатоу и затем исследовать хуатоу? Нет, способ, которым он сделал это — огромное количество давления, и вот эти взрывные искусные средства.

Их есть два особых вида. Первый - "палочка благовоний". Второй — острые слова Мастера Чань. Например, проверки и вызовы [, которые он ставит перед учениками]. Так что, если практикующие способны, если они привычны к практике и знают, как практиковать, то именно в такой миг они экономят силы. Они экономят все эти ступени, и внезапно воспринимают свою природу в этой ясности под давлением, достигая этой точки внезапного порождения чувства сомнения. В этот миг, благодаря сомнению не-знания, они могут отбросить тело и ум на шаг дальше — не впадая в состояние отбрасывания тела и ума, что значит характеристики, форма, проявление, застрять в состоянии тела и ума или в состоянии отсутствия тела и ума. Тогда в этот миг собственная природа совершенно раскрыта.

Так что, когда я задаю вам вопросы, предъявляю коан и давлю, требуя ответа, истинный смысл не в том, чтобы вырвать у вас ответ, истинный смысл — это в точности то же, что и "палочка благовоний". Так что, когда вы пытаетесь дать ответ, когда ум начинает крутиться, порождая ответы, это уже промах. Уже неправильно. Смысл в точности то же, что "палочка благовоний". В этот миг не-знания вы должны выразить — или, скорее, естественно использовать этот миг, чтобы позволить собственной природе открыться вам. Позвольте ответу естественно течь из вашего сердца.

Так что, даже если ваш ответ правильный, когда ваш ум движется, и вы начинаете давать ответ, он будет неправильным. Почему? Потому что, когда ум движется, в этот миг вытечет одна из двух вещей. Иногда вытекает что-то, чему вы научились. Или это что-то, что прошло через ваш мыслящий ум. Так что, конечно, даже если вы даёте совершенный ответ, по книжке, вы получите удар "палочкой благовоний".

Самое главное — в этом давлении. Будь то через "палочку благовоний", или через словесно поставленный вызов, давление, чтобы полностью пробиться сквозь и сквозь ваши привязанности к телу и уму. Эти штуки надо отбросить.

Теперь вы понимаете предназначение этих средств?

Участник: Я просто хочу сказать, что, по-моему, это здорово, что у нас случилось такое обсуждение. Полагаю — хотя я не был на Тайване, не знаю — но думаю, на Тайване вам не приходится это обсуждать. Но здорово, что вы решили сделать это.

Го Жу Фаши: Да, вы угадали. На Тайване объяснять не нужно. В Китае, вообще в Восточной Азии, ученики привыкли принимать, что говорит учитель, а дети привыкли слушаться родителей.

Участник: Моя главная забота теперь, что не будет давления, когда я уеду.

Го Жу Фаши: Не ждите эффектов давления извне — через эти техники или что бы у вас ни было, когда вы практикуете в одиночку. Полагайтесь на себя, потому что, если практикующий не созрел, то можно обломать об него десяток "палочек благовоний", и толку не будет.