Мастер Го Жу

Трудная практика

Го Жу Фа Ши был одним из первых монахов-учеников покойного чаньского мастера Шен Яня, и получил передачу Дхармы от Мастера в 2005 году.

Это его беседа 20 июня 2009 г., вечером в первый полный день 10-дневного интенсивного затворничества по Хуатоу, в DDRC (Пайн Буш, NY). //Venerable Guo Ru. Dificult Practice. / Chan Magazine, spring 2011.//

Настоящее, конкретное и необычное

Ещё не кончился первый день, но я думаю, что вы все уже попробовали что-то настоящее, конкретное и необычное. Что-то, может быть, невыносимое. Может быть, вы так устали, что хотите уйти. Вы сомневаетесь, есть ли у вас то, что нужно, чтобы продолжать затворничество. Но вот что надо понять: когда вы чувствуете трудности и страдание — это, на самом деле, накапливается ваша выносливость, совершенствуются ваши способности и выстраивается очень хороший фундамент для настоящей практики.

Почему? Потому что в повседневной жизни мы маскируем тот факт, что существование полно страдания. Сталкиваясь с трудностями, мы сворачиваем на другой путь, так, чтобы все стороны нашей жизни были удобны и беззаботны. Всеми усилиями мы избегаем того факта, что страдание прямо здесь, за углом. Хотя Будда сказал, что Первая Благородная Истина — это благородная истина о страдании. Это, на самом деле, природа непробуждённого существования; трудности там будут всегда. Хотя, может быть, у вас хорошая заслуга (энергия, накопленная добрыми делами — прим. пер.). Может быть, много хорошего одарило вас в жизни, и это защитило вас от столкновения с благородной истиной о страдании. Но, придя сюда, на затворничество, вы сняли завесу.

Только вы можете вытянуть себя из вашего нынешнего состояния. Только вы сами можете идти по этой дороге и продвигаться в своей практике. Это требует многого. Трудности, усталость, преодоление надоедливых проблем, особенно проблем с телом. Это не то, что обычно. Поэтому я и сказал: день ещё не кончился, но вы уже пережили что-то необычное.

Трудности становятся благоприятными условиями

Вам надо знать, что эта неспособность управлять и пользоваться своими телом и умом — довольно естественна. Мы не знали об этом потому, что не сталкиваемся с этим фактом в повседневной жизни. При столкновении с трудностями, наша первая реакция — накручивать волнение и жалобы. Когда приходят затруднения, мы думаем: в этом виноваты другие. Мы раздражаемся, и нас ловит этот круг волнений; на самом деле, мы не осознаём центра этого круга. Это — цепляние за "я".

Теперь, на затворничестве, прятаться некуда. Сами вы не можете управлять собственным умом, не можете фокусироваться, потому что ваше тело полно напряжения и боли. Вы лицом к лицу с этой реальностью, этим фактом: существование это страдание. Это тяжело. Это трудно. Но вы можете развернуть эти трудности так, чтобы они подталкивали вас, чтобы вы могли практиковать ещё упорнее. Тогда они станут благоприятными условиями, поддерживающими вашу практику. Потому что, на самом деле, чем большее затруднение мы переживаем в ходе практики, тем крепче мы станем, тем больше будут наши возможности. Эти переживания выстроят очень крепкий фундамент для будущего. Так что это, на самом деле, хорошо, с точки зрения практики. Пока вы не порождаете волнений, вы сможете видеть насквозь ваш старый, штампованный образ действий — и сможете удерживать метод, с чем бы вы ни встретились. Тогда, чем больше вы прорываетесь через страдание, тем сильнее вы станете, тем в большем соответствии с Дхармой.

Ранние годы учёбы у Шифу

Если вы думаете, что эта практика трудна... Её не сравнить с тем, как Шифу упражнял своих учеников в ранние годы. Тогдашний наш Чаньский Зал на Тайване был вдвое с лишним меньше этого. Мы затворничали в летнюю жару, причём без наших здешних забот о вентиляции. Мы закрывали все окна чёрной тканью, так что не только не было солнечного света, но и духота была сильная. В таких жарких, удушливых условиях ум очень возбуждён, а тело — сплошные боли и неудобства. Но вам нельзя шевелиться; одно движение — и получите "палочкой благовоний".

Каждый должен был сидеть, по самой меньшей мере, в полулотосе. А лучше — в полном лотосе. Каждый период был по 45 минут, а Шифу, когда хотел, не звонил в колокольчик и час, и полтора. Это случалось довольно часто. Не успевали вы накрыть ноги полотенцем (пытаясь обойтись позой полегче), он проверял положение ног у всех. Когда он проверил ваши ноги — полулотос или лотос — тогда вы могли их накрыть.

Вот такие у нас были затворничества: летняя жара, мучительная боль, метод использовать невозможно. Нельзя пошевелиться, чтобы вытереть пот. При этом, конечно, комары тебя кусают, ведь ты паришься вовсю, и кровь у тебя очень вкусная. Всё, что ты можешь — это молиться о звонке колокольчика. Но с таким сердцем доброй бабушки, что было у Шифу, очень часто он не звонил. Мы просто сидели там — невыносимо — неспособные пользоваться методом, день за днём.

Ходьба по горячей острой щебёнке

Медитация ходьбы тоже получалась с большим трудом. Чаньский Зал в Институте Чжун Хуа был такой маленький, что нам приходилось ходить на улице, по бетону. Обувь носить не разрешалось. В июльскую жару, когда солнце напекает цемент, это как сковородка, жарящая твои ступни. Поэтому ступни у всех были красные. Наверное, американцы не знают — китайцы едят утиные лапки, и есть поговорка, что они вкуснее всего, когда их жарят в самом раскалённом масле; вся кровь притекает к лапкам. Итак, представьте, наши лапки были раскалены этим бетоном. И это не всё, потому что за медитацией медленной ходьбы следовала быстрая ходьба: на этом бетоне с мелкой острой щебёнкой — это как ходьба по гвоздям. Шифу вёл нас, сам в сандалиях, очень быстро — и мы должны гоняться за ним. Он был такой высокий, что один его шаг равнялся трём моим. Так что мне приходилось идти быстро, мучаясь от боли. На первом кругу — щебёнка втыкается в подошвы, а остановиться нельзя, иначе получай удар. Так что острые кусочки бетона вгрызаются в подошвы всё глубже и глубже. К концу быстрой ходьбы — твои ноги в крови и ссадинах. Вот как это было, день за днём, без выходных.

День на четвёртый, когда сеанс сидячей медитации кончался, я уже не отваживался двинуться. Не потому, что я так хорошо сидел, а потому, что если я сдвинусь хоть на вершок, вся боль нахлынет, как потоп. Иногда двигаться приходилось, потому что это был единственный способ добраться до туалета или расслабиться. Но как только я выбирался из позы лотоса, боль становилась такой мучительной, что я едва не терял сознание. Я не осмеливался массировать мышцы ног, потому что даже прикоснуться к ним было больно.

Но перерыв был очень краткий. Мне надо было добраться до туалета, но, чаще всего, я просто не мог встать, чтобы идти. Поэтому обычно я просто полз на четвереньках. Пока я полз, ощущения постепенно возвращались к ногам, и я мог уже встать и до туалета дойти. В то время никому не разрешалось лежать днём, иначе следовал удар. Ты не мог сидеть на диване или на стульях. Так что люди просто ненадолго облокачивались о стену. Если ты очень уставал, то делал простирания.

Самые трудные дни упражнений в моей жизни

Такие страдания не бессмысленны, даже для тех, кто очень слабо понимает буддийское учение. На затворничестве бывало человек 10 - 20, и — не важно, какой опыт у них был, или какого опыта не было — день на пятый люди достигали очень хорошего состояния, в котором по-настоящему могли войти в практику, несмотря на боль, ссадины и очень суровую обстановку.

Кстати, про обстановку: июль на Тайване и в Китае — это месяц, в который люди проводят похоронные церемонии. Обычно эти церемонии, мягко говоря, "не дружественны к окружающей среде", и по соседству с нами шли очень громко. Профессиональные плакальщики завывали через громкоговорители, масса разных оперных песнопений — все эти фольклорные традиции, народная религия в смеси с буддийскими практиками. А внутри жарко, и вы вынуждены слушать все эти шумные, лязгающие ритуальные песнопения. Это как ад наяву. Те дни были самыми трудными днями упражнений в моей жизни. Самое памятное из всего, что я переживал, хуже, чем опухоль у меня под затылком, из-за которой половина моего тела была парализована. Мне приходилось бить себя палкой, чтобы вернуть ощущения; вот как я лечил себя от этого паралича. Самое худшее из всего, что я переживал.

И всё же, к концу затворничества каждому удавалось углубить свою практику. Тело и ум, все кармические препятствия, шаблонные привычки — все они растворялись. Что оставалось — способность очень хорошо, по-настоящему войти в использование метода. Обычно в те давние дни у трети практикующих к концу затворничества появлялся новый опыт. Они или понимали, как очень хорошо пользоваться методом, или открывалось какое-то прозрение.

Растворение преград

Вот как было в старые добрые времена. Я имею в виду, что именно вызовы в нашей практике позволяют нам выстроить очень прочное основание на будущее. Само моё присутствие здесь как мастера затворничества обеспечено тем, как я упражнялся. Так что, хотя в то время это было предельно трудно, за это я предельно благодарен Шифу с его учением и его добротой в обучении. В то время там был, в основном, один ученик — я. Я должен был участвовать в затворничествах (хотя несколько раз и пытался избежать этого), потому что была нужна моя помощь для всех этих участников-мирян. Так что другого выхода не было. В то время я сопротивлялся, но сострадание Шифу пробудило капельку сострадания и во мне. Так что, в конце концов, я каждый раз проходил затворничество вместе с ним, помогая ему и следуя за ним; те дни упражнений были лучшими. Эту историю я использую, чтобы вдохновить вас здесь. Условия здесь, по сути, вполне благоприятные. Не считайте такими уж большими трудности, с которыми вы сталкиваетесь.

Помню, однажды летом у нас было четыре семидневных затворничества одно за другим. Это было крайне тяжело, особенно для меня, с опухолью в загривке. Я уже говорил, половина тела была парализована, я ничего не чувствовал, и кровообращение было очень слабым. Для меня в этих затворничествах был дополнительный уровень страданий. Я не мог как следует сидеть, так что было много трудностей с сидячей медитацией. До одного вечера, когда я почувствовал мучительную боль, поднимающуюся из ног; волну жара, энергию, или ци, восходящую от нижнего даньтяня. Когда она прошла через сердце, я услышал пульс, частый, как пулемёт. Я почувствовал, что умираю. Я не знал, что происходит, и боялся того, что произойдёт. Я подумал о словах Шифу. Он говорил, что в этом нашем кожаном мешке нечего лелеять. Лучше умереть, практикуя, чем умереть не практикуя.

Шифу сидел рядом со мной. Я подумал, если я умру, он, по крайней мере, обо мне позаботится. По крайней мере, я умру практикуя. Я просто позволил этому случиться. И конечно, когда это дошло до моей головы, я услышал резкий хлопок, и жар и боль прокатились до макушки. Внезапно я почувствовал правую сторону лица. Я почувствовал тепло, которое как бы хлынуло на обе стороны моего тела, обнимая меня. В тот миг все блокировки, все каналы открылись, и боли больше не было.

Преобразованный состоянием Единства

С тех пор я мог сидеть без перерыва два или три периода — помните, что эти периоды были довольно долгими? Мы говорим о трёх-четырёх часах, а чувствовалось это как пять минут, без особых трудностей. Не только при сидячих медитациях — переживание медитации ходьбы тоже полностью изменилось. До того, земля вызывала раздражение и боль; теперь при быстрой ходьбе это было как ходьба по хлопку. Щебёнка не вонзалась, а просто тыкалась в подошву. Солнце всё ещё жарко светило, но, по личному ощущению, как будто облачко висело над тобой, защищая от жара. В таком состоянии самадхи, даже в движении, все трудности преобразуются. Тело больше не раздражено. Наоборот, всё вполне устойчиво и расслабленно. Звуки, которые слышишь — это будто небесные девы творят прекрасную музыку. Тело, которое казалось вонючим мешком мяса, создающим помехи в практике, теперь в цельности.

До переживания объединённого состояния ты можешь чувствовать приятные ощущения, созерцая отдалённые горы и лес, но эти виды, всё же, что-то внешнее для тебя. Испытав состояние единства, ты становишься так близок со всем этим... с каждой травинкой и листочком. Жизнь, которую ты переживаешь, связана с жизнью листка — подвижно, непосредственно, будто найдя близкого друга, с которым вы не виделись тысячи лет. Мгновенно узнаёшь и становишься так близок, что ты един с этим листочком, дышащим, живущим. Без слов и языка, в общении и взаимодействии.

Все трудности практики — на самом деле, возможности сошлифовать свои привычки, очистить практику. Если мы можем выдержать и пройти это, то действительно можем превратить эти трудности во благоприятные условия. Такова жизнь практикующего. Без переживания трудностей — очень трудно продвигаться.

Хотели бы вы испытать эту преобразованную жизнь? Верите ли вы, что тоже можете это пережить? То, что я описал — для практикующих, на самом деле, очень неглубокое начальное состояние на долгом пути преобразования тела и ума. Но для обычных людей, конечно, жаль, что они не знают, как пережить тайны существования, полноту возможностей, таящуюся в теле и уме, смысл жизни. Только с практикой, используя методы и преодолевая трудности, практикующий испытает это.

Иллюзорное удовольствие

Для большинства людей житейское довольство исходит из удовлетворения чувственных желаний. Такие приятные переживания очень поверхностны; более того, они иллюзорны. Эти люди не знают глубины тела и ума — потенциала преобразовать и раскрыть истинную глубину жизни, беспредельную, очищенную от страсти, достигающую состояния единства и истинной гармонии. Жаль, что обычные люди не практикуют — вместо этого, их таскают влево-вправо их собственные неутолимые желания.

Что касается всех вас — с одной стороны, я чувствую, что должен усиливать ваши трудности. С другой стороны, я сочувствую вашим затруднениям, ребята. Так что, начиная с завтрашнего дня, вечерние лекции будут идти в столовой — вы сможете, по крайней мере, слушать, сидя на стульях. Может быть, вам это будет чуть легче. В старые времена, когда Шифу вёл беседы по Дхарме, это были самые приятные минуты затворничества. Мы могли наслаждаться прекрасным Учением Будды, и не приходилось сидеть в позе для медитации. Так что завтра на вечерней лекции вы будете сидеть в столовой.

Что такое У?

В ранние годы Шифу учил многим разным хуатоу:

• Кто таскает этот труп?
• Кто повторяет имя Будды?
• Каково моё первоначальное лицо, до рождения у моих родителей?

и так далее. Иногда мы можем почувствовать больше склонности — и думать, что можем извлечь силу — к какому-то другому хуатоу. На самом деле, это случается какая-то психологическая ассоциация или эмоциональная привязанность к этим критическим вопросам. Ты чувствуешь [некий] дух, используя эти другие хуатоу, но, на самом деле, ты вовлекаешься в тонкое различающее мышление и порождение разных эмоциональных оттенков. Это никуда тебя не ведёт, потому что ты вовлекаешься в разделяющий ум.

Лучшее хуатоу — то, которое не даёт твоему рассудку ничего, за что можно уцепиться. Чем проще, тем лучше, так, что, когда ты используешь хуатоу, нет дальнейшего мышления. "Что такое У?" (означающее "нет" или "ничто") - лучший пример такого хуатоу. Оно краткое, без лишнего, концентрированное и непреодолимое.

Поэтому Шифу решил советовать практикующим использовать именно это хуатоу, спрашивая, "Что такое У?"

Однако, "вызывая" хуатоу, через некоторое время его "расспрашивания", ты можешь почувствовать скуку именно потому, что тут нет ручки, за которую можно держаться. Или ты можешь ощущать, что тут нет [какого-то определённого] духа. Но это именно те мгновения, когда надо продолжать вызывать хуатоу.

Первая ступень: повторение хуатоу

Первая ступень — повторение хуатоу. У китайского слова "повторять, произносить" (англ. “recite”) есть отсылка к нанизыванию, связыванию. Что здесь на самом деле имеется в виду — не просто твой рот или ум произносят "Что такое У, что такое У, что такое У"... Скорее это самоотождествление — связывание всего своего существа с этой ключевой фразой. Вот что значит повторять хуатоу.

Пока что, используя хуатоу на этой первой ступени, самое важное для тебя — постоянно приводить во внимание этот вопрос: что такое У? Даже если в медитации ходьбы ведущий или наблюдатель может задавать тебе какие-то другие вопросы, по сути, дух вопрошания тот же. Если ты можешь хорошо понимать это хуатоу, ты сможешь отвечать на их вопросы. Так что для тебя неважно, что они спрашивают. Не уходи в сторону, а возвращайся к своему хуатоу: что такое У?

Эта первая ступень — как бы сшивание всего своего существа с хуатоу, установление неразделимой связи, так что даже на мгновение ты не удаляешься от него. В буддийских сутрах сказано: практикуя, надо не позволять пяти страстям, растущим из пяти органов чувств, возникать даже на миг. Миг за мигом, чем бы ты ни занимался, хуатоу всегда с тобой. Вот истинный смысл повторения хуатоу.

В Шурангама Сутре, в главе о методе совершенного проникновения бодхисаттвы силы Махастхамапрапты, говорится, как по-настоящему повторять имя Будды. (Повторять имя Будды — одна из буддийских практик, особенно распространённая в школе Чистой Земли. - Прим. пер.) Бодхисаттва приводит пример матери, стремящейся к своему ребёнку, и ребёнка, стремящегося к матери. Материнский инстинкт, желание быть со своим ребёнком — совершенно естественно. Мы можем использовать эту аналогию для повторения хуатоу. Так нужно применять этот метод: держаться за хуатоу, как ценность, чтобы не терять его.

В этой аналогии, ребёнок — это метод, он сильно зависит от матери. Но не только ты так стремишься к этому "Что такое У?", чувствуя неотделимость от него, как от собственной плоти; метод точно так же зависит от тебя. Ты — часть хуатоу, а хуатоу объединилось с тобой. Вот что значит повторять хуатоу.

Вторая ступень: вопрошание хуатоу

Повторяя хуатоу, нужно сочетать это со следующей ступенью, вопрошанием хуатоу. Даже во время повторения, неотделимый от хуатоу, ты порождаешь чувство вопрошания, или удивления: "Что такое У? Что это могло бы быть? Почему пустотность, или ничто, считают предельной истиной? Почему я этого не знаю?" Должна присутствовать вот эта настоятельная потребность знать. Ты должен вложить все свои усилия в это вопрошание. В этом процессе будут появляться всевозможные ответы, несмотря на то, что тебе не разрешено увлекаться логическим мышлением или добывать ответ рассуждениями.

Позволь всем ответам и разным переживаниям истощиться [, угаснуть, иссякнуть]. Позволь и своему телу-и-уму иссякнуть, пока не достигнешь места, где нет больше возможности жить, и так же нет возможности умереть. Не зная, как продвинуться или отступить; не зная, как продолжать жить, не говоря уже о том, как умереть. Приведя себя в ситуацию, где горы и реки иссякли, ты на самом краю жизни. Всей твоей сообразительности, всем твоим возможностям пришёл конец. Ты устал, ты не проник. Насущная потребность продолжается, но ты не знаешь, что делать. Иногда ты можешь проходить через состояния полного забвения. Забывая о внешней обстановке, забывая о состояниях тела и ума, только с этой неразрешимой, непроходимой проблемой: "Что такое У?"

Третья ступень: исследование хуатоу

Когда ты дошёл до точки, где истощил всё своё существо, лицом к этому непроницаемому вопросу, забывая обо всём, поглощённый этим чувством удивления, этим чувством незнания, тогда ты достигаешь состояния исследования хуатоу. Гуляя, сидя, лёжа, стоя — ты, на самом деле, не знаешь, где ты. Есть только это непроницаемое сомнение желания знать, что такое это У. Оно может быть без слов, но вкус его здесь.

Итак, повторять хуатоу не значит, что ты остаёшься в этом состоянии, застыв. Если ты просто един с хуатоу, ты можешь достичь этого [же], считая дыхания, или следуя за дыханием, или применяя методы ясности в процессе развития Безмолвного Озарения. Одновременно с повторением, нужно порождать и питать чувство удивления, чувство желания знать и незнания.

Что касается тонких сдвигов и поворотов в использовании ступени вопрошания, чтобы достичь ступени исследования хуатоу, эту тему мы обсудим завтра. Большинство людей не прошли этих ступеней, так что им не ясно, какие психо-физиологические реакции могут возникнуть при практике метода хуатоу. Только те, кто пережил это, будут ясно узнавать разные меняющиеся состояния тела и ума в процессе исследования хуатоу. О них поговорим завтра; на сегодня достаточно.