Мастер Гильберт Гутьеррес

Атиша о буддизме

Это две беседы Мастера Гильберта Гутьерреса с учениками – о главных принципах, которые буддийская практика вносит в нашу жизнь. В основе обсуждения лежит текст Атиши – знаменитого индийского и тибетского учителя буддизма XI века. Его называли «Вторым Буддой», так глубоко он понимал Учение и так всесторонне его воплощал. См. Атиша.
(Записали беседы Пол Докен и Рик Кабрера, 3 и 10 марта 2010 года. Перевёл с английского Постоянное Озарение по http://dharmatalks.riversidechan.org/2010/03/dharma-talk-march-3-2010-greatest.html и http://dharmatalks.riversidechan.org/2010/05/atisha-about-buddhism-march-10-2010.html).

Атиша. О буддизме

Величайшее достижение – отсутствие эгоизма.
Величайшая ценность – владение собой.
Величайшее качество – стремление служить другим.
Величайшее предписание – непрерывная осознанность.
Величайшее лекарство – пустотность всего.
Величайшее действие – не подстраиваться под пути [этого] мира.
Величайшая магия – преобразование страстей.
Величайшая щедрость – непривязанность.
Величайшее благо – мирный ум.
Величайшее терпение – скромность.
Величайшее усилие – не озабоченность результатом.
Величайшая медитация – ум, который отпускает.
Величайшая мудрость – видение сквозь видимости.

Беседа 1

Что я хочу обсудить в первую очередь – текст под названием «О буддизме» тибетского мастера XI века Атиши. Он говорит о высших уровнях практики, которые служат краеугольным камнем чань-буддизма. Он начинает:

Величайшее достижение – отсутствие эгоизма.

(Прим. пер.: я перевёл как «отсутствие эгоизма» англ. selflessness – буквально «бессамостность». Также иногда перевожу это как бескорыстие).

Это довольно трудно, ведь то, что мы говорим – это идеи, а отсутствие эгоизма – совсем не идея. Мы стараемся выбраться из связанности нашим эгоизмом, нашей самовлюблённостью и самообманом, чтобы быть бескорыстными в том, что делаем. Когда мы слишком захвачены собственными делами, то приводим в упадок то, что вокруг нас, и не видим мир правильным образом. Если же такой тип мышления отпущен, мир становится совсем другим. Он становится местом, где ты ясно осознаёшь причины и условия всех явлений, возникающих вокруг нас. Атиша говорит о том, что мы, в этом бескорыстии, просто не привязаны к идее «я».

Возможно, самое для нас трудное – отделить свой ум от понятия «я». Мы по-настоящему верим, что есть «я», к которому надо подлизываться, удовлетворять, защищать и отстаивать. В итоге цепляния за это, мы создаём массу проблем вокруг, потому что всегда хотим защитить «я» (и то, что оно любит, нашу семью, репутацию и т.д.), против всего, что воспринимается как внешнее для «я» и для того, чем «я» обладает.

Когда мы бескорыстны, в мире становится легче находить путь. «Я» делает путешествие очень трудным: мы искренне верим, что движемся по миру, хотя, на самом деле, это не так. Мы больше похожи на детские машинки в аттракционе, постоянно сталкиваясь друг с другом, вместо движения гармоничным потоком. Мы постоянно стараемся выдвинуться, стараемся ударить машинку, которая ударила нас. Это тряская езда по жизни. В вашей жизни, я уверен, вы уже попали в несколько столкновений, да и сами ударили по нескольким машинкам, так что вы знаете, о чём я.

Я говорю очень простые вещи, но бросить «я» – так трудно. Если бы мы только могли выпустить из рук своё «я», бескорыстие наших действий было бы чистым, потому что мы бы больше не пытались впечатлить себя, больше не пытались защитить себя, а просто делали то, что нужно сделать. Такая жизнь была бы проще. Как только мы стараемся защитить себя, или думаем только о себе, мы заваливаем всё трудностями.

«Не защищать себя» не значит, что вы не раскрываете зонтика в дождь, или что вы не мешаете вору вас обокрасть. Это естественно, но вот привязываться к тому, что у нас есть – или что кто-то может отобрать – другое дело. Есть естественные действия, исходящие из мудрого подхода, а есть машинальные реакции из желания проследить, чтобы наше «я» не отдало слишком много или не потеряло всё.

Следующая часть текста продолжает эту линию:

Величайшая ценность – владение собой.

Итак, первая часть – достижение «бессамостности»; но при этом величайшая ценность – владение собой. Что значит владение собой? Это значит, что мы смогли распознать: «я» присутствует; и мы овладели им. Овладение – интересное понятие. В буддизме мы говорим о нашей истинной природе, и иногда называем её «природой нашего я» (прим. пер.: self-nature – нашей собственной природой). И это, кажется, противоречие в терминах. Вы скажете: «Как это может быть природа нашего я? Я думал, вы сказали, нам надо быть без «я»?» Как вы думаете, что значит это овладение собой?

Ученик: Вы видите, как действуете – действуете, как обычно, но распознаёте это и осознаёте себя.

Гильберт: Вы говорите, что осознаёте. На самом деле, что осознаёт? Это «я» осознаёт что-то, или есть осознание этого «я»? Тут есть разница?

Ученик: Осознание я значит, что вы осознаёте эгоистичное я, которое хочет, чтобы его удовлетворяли, но вы не собираетесь ему подыгрывать.

Гильберт: Кто добавил «вы»?

Ученик: Я не знаю. (смех)

Гильберт: Всё в порядке. Вы ещё прорабатываете – это дзен. Вы действительно отважны, рассказывая, как понимаете. Мы смотрим на это и говорим: «Самосознание – это самость, осознающая себя, или это осознание, как существует я?» Нам надо видеть, как мы играем этими словами. Насколько они подходят? Что, если есть осознанность без «я»? Что это?

Ученик: Умом больше не управляет иллюзия, что есть «я».

Гильберт: И почему он больше не под управлением?

Ученик: Потому, что осознаёт, что это иллюзия.

Гильберт: И что ум делает, чтобы осознавать это?

Ученик: Ум становится ясным, так что он может видеть, что на самом деле.

Гильберт: Распознающая осознанность, миг за мигом, за мигом. Когда ум распознаёт «я», миг за мигом, он осознан. Вот ваша собственная природа. Что она осознаёт о «себе»? Что «я» иллюзорно и оно появляется, но присутствует не всё время. «Я» появляется в соответствии с причинами и условиями. Это легко понять, это всё складывается именно так просто, как мы сейчас говорили. Вот и всё; всё, что вам нужно делать – работать над этим и говорить: «Ладно,вот таков шаблон». Есть эта осознанность «я», возникающего, миг за мигом – а это значит, что «я» не постоянно. Мы не говорим, что это «я» и есть мы; тем не менее, ум прекрасно может всё осознавать. «Я» – как фильтр у сигареты. Он не обязательно там нужен, он просто отфильтровывает кучу мусора, но вы видите только этот фильтр. Всё, что вы получаете – это накопление смолы и сажи. Бросьте этот фильтр, позвольте идти естественному потоку. Этот естественный поток – осознание. Он отличается от обыденного аспекта сознания; ум человека отдыхает.

В минувшие выходные я провёл занятие в лос-анджелесском отделении [Буддийской Ассоциации Гора Барабан Дхармы]. Меня спросили: «В чём разница между осознанием и сознанием?» Сознание – это вот этот постоянный линейный шаблон мышления, цепляющий одну вещь за другой. Хрустящий пончик с кремом возникает в уме человека: «Я хочу с лимонным кремом – как только выйду отсюда, пойду куплю себе лимонный пончик… И, пожалуй, вдобавок ещё шоколадный…» – и ум внезапно создаёт то, что мы воспринимаем как вот этот поток сознания. Но кто назначил этого человека президентом? Этот человек теперь президент ума, и они – иллюзия, но, пока поток сознания идёт, он даёт видимость, что там есть «я».

Когда мы начинаем медитировать, наш ум начинает успокаиваться, и проектор останавливается. В медитации проектор останавливается на одном объекте. Что это за объект? Объект – это наш метод. Наблюдаем ли мы за дыханием, используем хуатоу или практикуем Безмолвное Озарение, или повторяем имя Будды – это наш метод, и фильм останавливается прямо там. И, если вы можете сохранять эту остановку, то увидите, что нет потока сознания, есть просто мысли, возникающие в уме в соответствии с причинами и условиями. Когда ум осознанный, когда у него есть эта осознанность себя, тогда он работает совершенно. Так что, если кто-то очень зол на вас, ум осознаёт: «Этот человек очень зол, и я не должен усугублять это руганью или гримасами. Я не должен бояться его, я ничего не должен делать, просто мне надо быть осторожным в ответах; надо осознавать причины и условия, осознавать, что будет происходить». Тогда нам очень легко отвечать естественным образом. Всё это происходит без «я». Но, если вы снова впускаете «я» и кто-то вас обзывает, то: «Нет, я не такой. Я ему покажу, сейчас я обзову его или ударю, или ещё что»… Вот «я». «Я» своим ответом всегда впутывает в проблемы.

Атиша очень точен, когда говорит: величайшая ценность – владение собой, владение тем, что мы делаем. Но всё, чем мы овладели – развинтили поток сознания. Мы овладели иллюзией себя. Это пугающая иллюзия, если вы шагнули в сторону. Очень страшная. Мы осознаём: «На самом деле, я не хочу быть этим человеком. Неужели этот человек действительно натворил все эти вещи, или – у него действительно есть желания всё это делать?» Мы можем как бы прозондировать, что там на самом деле.

Следующая строка:

Величайшее качество – стремление служить другим.

Что, по-вашему, он имеет здесь в виду: «Величайшее качество – стремление служить другим»? У кого есть идеи?

Гильберт, отвечая ученику: Итак, лучший способ быть несчастным – стараться быть счастливым. Да, потому что ты уже ставишь где-то планку: что счастье, а что несчастье, так что ты всегда сравниваешь всё с этим. Когда люди хотят быть счастливы, что они делают? «Давай поедем на отдых!» Так что ребята все там, сидят у озера, задрав ноги, пьют пиво и говорят: «Лучше не бывает», – но потом, в понедельник, им всем надо обратно на работу. Вот так пытаются быть счастливы.

«Величайшее качество – стремление служить другим» – значит, что вы ставите других вперёд себя, что срабатывает правильно, вместе с владением собой и отсутствием эгоизма. То, как он это пишет, невероятно, и, если вы читаете эти слова, они звучат очень красиво. Но, если вы действительно проникаете в них, то это карта пути. Чаньские и тибетские мастера дали нам эти карты; мы просто не можем их расшифровать – но, если мы можем начать это делать, то видим, что это не просто красивое высказывание, в нём есть что-то важное.

Следующая строка говорит о величайшем предписании. Я говорю предписание, а не заповедь – разница есть. Заповедь – это прямой приказ: «Делай так или не делай этак», что подразумевает воздаяние. Предписание же советует: «Это способствует правильной практике». Это как обет, который вы принимаете себе в помощь на пути.

Атиша говорит:

Величайшее предписание – непрерывная осознанность.

Подумайте об этом. Это очень глубоко, но предельно просто. Вот что мне нравится в чане: вы можете подойти к нему на стольких разных уровнях, и все они – одно и то же. Как непрерывная осознанность относится ко владению собой? Атиша перевёл это ещё на один уровень вглубь – он говорит: вот как вы приходите к овладению собой. Непрерывная осознанность – это практика, осознанность миг за мигом. Величайшая ценность – владение собой, но как вы к нему приходите? Через непрерывную осознанность. Зачем вы это делаете? Чтобы вы смогли помочь другим. Это непрерывная осознанность. Осознанность чего?

Несколько учеников: Эго. Себя. Окружающего. Причин и условий. Формы и функции.

Гильберт: Всего этого. Не нужно даже осознавать функцию, потому что она естественно следует форме. Если нет эгоистичных воззрений, если здесь бессамостность, то функция естественно следует. Так что, да, все эти вещи здесь, и так мы практикуем.

Мы практикуем благодаря нашим обетам. Предписания – наш компас, и Атиша говорит, что величайшее предписание – эта непрерывная осознанность. Мастер Шен Янь говорил, что человек, у которого есть обет, который может нарушаться – это бодхисатва (бодхи значит пробуждённость, а саттва – существо), а человек без обета, который может нарушаться – это не практикующий, а тот, кто застрял во своём «я». Итак, мы стремимся к этой непрерывной осознанности ума, но нам это трудно. Тем не менее, мы практикуем именно это. Почему мы практикуем? Мы практикуем, чтобы помогать другим, спасать чувствующих существ. Идя этим путём, мы естественно обретём владение собой без «себя».

Величайшее лекарство – пустотность всего.

Величайшее лекарство – пустотность всего. Что такое пустотность? Вы можете написать целые тома об этом – а, если вы их написали, то, наверное, лучше всего их просто сжечь. С чего мне начать и чем закончить, и что сказать? Пустотность – это не понятие и не что-то, о чём можно сказать. Каждый раз, когда я пытаюсь придумать, как говорить о пустотности, это оказывается полная ерунда. Тем не менее, нам надо поговорить о ней. Это не пустота отсутствия всего в смысле нуля. Скорее, наоборот. Этот «ноль» содержит всё, и, если вы этого не видите, то будете от этого очень далеко. Если же вы принимаете это, то оно прямо здесь. Пустотность пронзает всё и, пустое, всё непостоянно – постоянно изменяясь. (Позже мы затронем пустотность чуть детальнее).

Всё, что заключается в явлениях, именно таково. Мы не можем сказать, что что-то занимает определённое пространство. Нет места и времени. Мы создаём идею времени в этом, человеческом мире, просто из необходимости измерять что-то, но в конечном счёте, если посмотреть по-настоящему, времени нет. Как прямо-сейчас… как вы можете измерить его? И этот-миг… Видите, как это просто? Этот-миг мог бы быть в 10.000 лет, какая разница?

Эта пустотность пронизывает всё. Это не значит, что мы можем сказать: «Всё пустотно, значит, я могу делать всё, что взбредёт в голову». Мы не можем сказать, что вещи реальны или нереальны, или важны или неважны. Но мы осознаём, что мы все соединены, или лучше сказать: всё соединено, всё – в уме. Когда мы осознаём это, это помогает всё прояснить. Мы осознаём, что даже в этом мире явлений есть саттвы, существа, которые страдают, будь они в человеческом мире, мире духов, небесном мире, мире асуров, мире животных или в адском мире. Пока есть страдания, мы понимаем, откуда они приходят. Мы стремимся покинуть «я», чтобы помогать другим чувствующим существам.

Величайшее действие – не подстраиваться под пути [этого] мира.

Так легко следовать путями этого мира… Мы жертвы обычаев и страстей – более страстей, чем обычаев, – и нам трудно отделить себя, потому что мы приходим в замешательство. Мы всегда предпочитаем следовать принятым правилам игры – своими телами, волосами, взглядами, всем, что вокруг нас. Мы хотим, чтобы рядом была симпатичная девушка, или юноша, или чего мы там желаем. Мы всегда стараемся поддерживать связи с миром, но мир так текуч, что трудно быть как-то с ним связанным по-настоящему.

Когда Будда Шакьямуни сидел под Деревом Бодхи, он смог победить это. Смог увидеть, что мир постоянно изменяется. Случалось, что Мара («владыка иллюзий», что-то вроде Сатаны – прим. пер. – на самом деле, это просто запутавшаяся часть ума), Мара возникал и соблазнял Будду своими прекрасными дочерьми. Но Шакьямуни видел, что время унесёт даже такую замечательную красоту; она непостоянна. Он продолжал созерцать разные вещи, пока они искушали его, и преодолел страхи и страсти мира.

Хотя для нас это трудно, так трудно… Но надо стараться. Значит ли это, что нам всем следует стать монахами и монахинями? Нет, но я очень уважаю их, потому что, хотя они приняли обеты и побрили головы, они продолжают пробиваться сквозь мирские дела и мирские пути. Это нелегко. Как практикующие миряне мы практикуем то, что называется Срединный Путь, так что нам следует памятовать об этом и стараться, шажок за шажком, выпутываться из мира. Я не говорю убегать из мира – а отключаться от вещей, которые делают наш ум очень тупым и затемнённым. Чем больше мы привязываемся к миру, тем тупее становится наш ум, потому что мы постоянно развиваем жажду и отвращение.

Величайшая магия – преобразование страстей.

Величайшая магия – избавиться от страстей. Это трудно, но их можно преобразовывать. Во что ты преобразуешь страсти? Ты преобразуешь неведение в мудрость – маха-праджня-парамиту, высший уровень мудрости.

(Прим. пер.: на санскрите маха – великая, праджня – мудрость, парамита – совершенство, или «средство переправы». Маха-праджня-парамита – совершенство великой мудрости, то есть, прозрение сквозь все иллюзии. Это осознание пустотности: обусловленности всех идей и эмоций, текучести всех явлений. Открытость ума на всю ширину и глубину).

Мастер Сюань Хуа, великий учитель, ныне покойный, говорил людям: «Ладно, я расскажу вам, как вы можете начать практику и стать бодхисатвами. Я расскажу, но вы этого не сделаете». Конечно, народ ответил: «Скажите нам, скажите!», так что он сказал: «Не занимайтесь сексом. Вы это сможете?» Не похоже… но, если ты видишь мудрость этого, совсем другое дело. Нам это нелегко потому, что мы смотрим на вещи с точки зрения эго. Но представьте, что мы отказались от секса. Что случится с этим миром? Люди бы ушли, человеческий мир ушёл. Плохо ли это? Подумайте, в этом есть смысл: вся идея чаньской практики в том, чтобы не рождаться в мирах сансары, начиная от адских миров и до небесных миров. Выходит, Мастер Сюань Хуа говорил о самой сути дела.

Но почему отказаться от секса так трудно? Из-за того, что мы называем энергией врождённых привычек. Это впечатано в нас. Спросите любого, или, скажем, большинство мужчин. Страсть у них в целом более физическая, чем у женщин. Кто-то сказал, что женщины с Венеры, а мужчины с Марса. Я в это не верю. Женщины с Венеры, а мужчины с Плутона – они кобели. (смех) Серьёзно, эта энергия врождённых привычек в нас встроена. У нас в целом крепче хватание, и нам это трудно, потому что, когда мы растём, нас ежедневно бомбардируют все эти образы в рекламе и так далее. Это как в старой песне Роллинг Стоунз: ты не можешь достичь удовлетворения. Как следствие, нам трудно пробиться сквозь это, но всё-таки мы можем. Я не говорю, что вам нужно на следующей неделе прийти в одежде унисекс. Вы практикуете в меру своих способностей. Если кто-то говорит мне, что собирается принять постриг, я отвечаю: «Хорошо, я буду очень уважать тебя за саму попытку. Если даже у тебя не выйдет, это всё же что-то». По крайней мере, у вас будет обет – будет, что нарушать. Итак, следует посмотреть и увидеть: как эти мирские вещи действительно создают массу проблем из-за этой энергии привычек и наших страстей.

Ладно, на этом пока всё. На следующей неделе мы обсудим оставшуюся часть. Этот текст Атиши, оказывается, очень глубок – я уверен, ещё глубже, чем моя очень поверхностная интерпретация, но даже она даёт вам, о чём подумать. По-моему, это чудесное учебное средство, этот дар, сделанный нам девятьсот лет назад. Изумительно.

Беседа 2

На прошлой неделе мы дошли до слов Атиши, что величайшая магия – преобразование страстей. Но для начала давайте вспомним, о чём он ещё говорил. Он начал с высшего достижения и прорабатывал путь вниз, объясняя, как попасть на следующую ступень:

Величайшее достижение – отсутствие эгоизма.

Величайшая ценность – владение собой.

Величайшее качество – стремление служить другим.

Величайшее предписание – непрерывная осознанность.

Величайшее лекарство – пустотность всего.

Величайшее действие – не подстраиваться под пути мира.

Величайшая магия – преобразование страстей.

В основном, мы говорили о том, что это преобразование страстей (иногда называют их клеши, омрачения) – это сама мудрость.

Ибо, когда мы начинаем преобразовать их, каждый миг мы преобразуем этот миг в мудрость. Мы больше не хватаем наживку. Теперь наш ум спокоен и ясен. Он осознаёт, что страсти могут возникнуть – и уже возникали в этих условиях… Но мы стараемся обуздывать их – и, обуздывая, мы не поддаёмся: не потакаем развитию этих эмоций или страстей.

Не поддаёмся этим жаждам, желаниям, волнениям – всему этому, что называется страстями. Тогда мы можем обуздывать ум и сохранять его под контролем. Это обуздание и контроль позволяет уму видеть ясно. Вот мудрость. Если мы практикуем так, то обнаружим, что, как сказал Атиша, величайшее действие – не подстраиваться под пути мира; мы не хватаем наживку.

В этом человеческом мире нам что-то постоянно предлагают, и мы часто принимаем неправильные решения, миг за мигом, о том, что делать в жизни. Как следствие, наш ум затуманивается. Но если мы остановились в спокойном молчании, то ум становится очень устойчив.

На этой неделе я старался тщательно наблюдать свои страсти – наблюдать, что появляется, и не хватать наживку. Когда по-настоящему работаешь над этим, оказывается очень интересно. Легко сказать: «Я практикующий», – но действительно ли ты настоящий практикующий? Ты слушаешь лекцию и говоришь: «Всё в порядке», – но вдруг ты осознаёшь, что ничему этому не следуешь по-настоящему. Так что, на этой неделе я прилагал большие усилия, чтобы меня не беспокоили разные вещи, чтобы ум не хватал эмоциональную наживку.

И что интересно – вещи вокруг меня менялись. Менялось то, как я смотрел на них. Это сделало меня эффективнее в моих действиях, и происходящее было не так вредно для окружающего.

На неделе произошло много всего, что могло меня сильно разозлить, и я мог дать людям понять, что ожидал от них совсем не такого поведения (например, от моих работников и коллег). Но я решил просто наблюдать, и – очень забавно – заметил, что, не поддаваясь этим страстям, я смог приводить всё в гармонию. И всё же давал людям понять, что их поведение было неверно, но находил конструктивные решения. Так что, этот подход работает. Вам надо просто стараться делать так в повседневной жизни.

Следующая строка:

Величайшая щедрость – непривязанность.

Непривязанность – это щедрость? Что это значит, по-вашему: «Величайшая щедрость – непривязанность»?

Ученица: Практикуя непривязанность, ты целиком в этом мгновении. И это лучшее, что ты можешь кому-то дать. Могут случиться чудеса. Как это было с Мастером Шен Янем и его учителем, помните? Его учитель велел просто всё бросить, и дал Шен Яню своё полное внимание. Он практически ничего не говорил, просто полностью воплощал практику. И это позволило Мастеру Шен Яню задать вопрос всему своему существу. И пробудиться.

Гильберт: Верно… Ещё кто-нибудь?

Другая ученица: «Величайшая щедрость – непривязанность»?

Гильберт: Да… Как бы вы применили это в своей жизни?..

Ученица: Это когда ты даёшь от всего сердца, просто чтобы помочь кому-то. И не ждёшь никакой пользы для себя, ничего в ответ.

Гильберт: Да. И, что интересно, даяние ведь происходит разными путями. Не только деньгами… И не ограниченное временем, что мы отдаём кому-то. Дарить мы можем столькими разными способами… Можем подарить спокойствие данному мигу. Или дать спокойствие другим людям.

Но, если мы думаем: «О, я такого высокого уровня, я могу сделать людей очень спокойными», – или, – «Это сделал я», – то это всё испортит. А если мы не привязаны, то просто делаем то, что делаем.

Бывает, что люди благодарят меня за помощь кому-то, а я не чувствую или даже не представляю, почему меня благодарят. И, наверное, так лучше всего. А если ты сидишь и говоришь: «Ну, и где «спасибо» мне?» – то ты привязан к моменту. Весь смысл щедрости без привязанности в том, что мы не разделяем, кому мы это даём. И не разделяем ничего во времени и пространстве… и так далее.

Это разбивает нашу иллюзию «я», потому что эта иллюзия всегда говорит нам: «Мне нужно то и мне нужно это», – чтобы утвердить свою ценность. Мы работаем для чего-нибудь, и трудно отдать что-то другому. Но, когда ты делаешь это безо всяких ожиданий чего-то, то это невероятная вещь.

Помню, в детстве я сделал скейтборд. В то время их делали из ножных роликов (по-английски роллер-скейты). Поэтому их и назвали скейтборд, доска с роликами. Разломал ролики и прибиваешь или прикручиваешь их к доске в нужном месте. Я любил свой скейтборд, потому что он получился очень хорош. Один из моих кузенов пришёл и тот ему очень понравился, и почему-то я подарил ему этот скейтборд. Не знаю, почему. Это было, наверное, моё самое ценное имущество, но он был так счастлив! Мама просто посмотрела на меня и спросила: «Почему ты отдал ему свой скейтборд?» Я не смог ответить. Сейчас я вспоминаю тот миг – я помню, как мы говорили – и это было мгновение бескорыстия. Обычно в истории человечества люди давали вещи по-другому. Но что интересно – когда ты даёшь таким образом, то начинаешь развивать бессамостность, всеохватную любовь и даяние. Вот в этом духе мы и дарим. Это не значит, что с тех пор я всё раздавал… Но я помню, что не смог ответить, почему подарил его…

Следующее:

Величайшее благо – мирный ум.

Отсюда и начинается преобразование страстей. Сначала нам нужен мирный ум. Если у нас мирный ум, то мы ничего не хотим, нам ничего не нужно; нам удобно в том положении, где мы есть. Нам не нужно никому ничего доказывать. Возможно, худшее, что может случиться, например, с учителем Дхармы – это думать, что он всё знает, или что он на определённом уровне. Лучше просто посвятить себя всем сердцем преподаванию того, что можешь, и понимать, что ты делаешь и нести ответственность за то, что делаешь. Но когда ты начинаешь устанавливать уровни и заявлять то и сё, это всё портит.

И так во всём, что мы делаем. Какие бы способности у нас ни были, не стоит сравнивать их с чужими. Другим может не хватать каких-то способностей, не стоит мериться с ними и ставить себя выше них просто оттого, что мы способны делать что-то лучше других.

Помню, давным-давно, ещё в детстве, я смотрел по телевизору старый сериал «Гунфу». Зрелище было захватывающее, хотя пинки и удары там были редко и понемногу. Помню, однажды там кто-то постучал в дверь храма и предложил купить свечи. Молодой монах, открыв, сказал: «Зачем нам покупать ваши свечи? Наши намного лучше! Но, если вам нужны деньги, я дам вам денег». Человек рассердился и ушёл, а монах остался в замешательстве, почему тот не взял деньги.

В этом – идея, что мы должны быть осознанны. Не всегда надо ставить себя выше других – или ставить выше наши изделия, наши слова и прочее… Надо действительно осознавать, что мы делаем.

Моя жена с Тайваня, и в первые дни нашего супружества мы что-то обсуждали… Она пыталась доказать свою точку зрения, я свою. Но потом она сказала: «Знаешь, речами ты зарабатываешь на жизнь. Вдобавок, этот язык не родной для меня. Так что мне никогда в жизни тебя не переспорить». Когда она сказала это, мне стало стыдно.

Это дало мне сильную осознанность, и это был очень хороший урок для меня, чтобы смотреть на вещи ясно. Это очень сильно помогло, потому что, когда ты так осознан, это предохраняет от ошибок в будущем. Мы пытаемся ставить себя высоко, можем даже сделать что-то, чего мы не хотели – воспользоваться преимуществом над другими… У людей есть ограничения, и надо осознавать это.

Мы осознаём нашим мирным умом. Чего мы хотим на самом деле – всё время приводить происходящее в гармонию. Нам надо взять это как установку ума, как своё намерение: искать гармонию, куда бы мы ни шли, и стараться разрешать разногласия между людьми. Будь мы посредники или одна из сторон, разбираться в проблемах с гармонией и миром, а не через конфронтацию и доводы.

Когда мы больше ничего не ищем для себя, то в нашем сердце великое спокойствие, и это позволяет нам видеть очень ясно, и начинает разрушать наши страсти.

Дальше:

Величайшее терпение – скромность.

Что такое терпение? Как бы вы это определили?

Ученики отвечают: Это форма мудрости… Терпимость… Неторопливость… Охват умом долгого периода, так что это мгновение видится в общей картине… Не осуждение…

Гильберт: Интересно; иногда мы говорим: у этого человека нет терпения. Мой сын, как только я начинаю варить суп, спрашивает, когда он будет готов. Позже снова подходит: «Пап, когда он будет готов?» У него не было терпения, так что и я начал осознавать, что теряю своё терпение. Но я понимаю: он голоден и любит мой суп. Так что, у вас должно быть терпение благодаря пониманию. Тогда это не слишком вас засасывает; но иногда вы становитесь очень нетерпеливы, оттого, что супа нет. Поскольку люди в этих ожиданиях, вам приходится и учить, и передавать им это терпение.

Терпение – действительно интересное слово, потому что оно покрывает такое большое поле значений, а его основа – всего лишь скромность. Вы спросите: при чём тут скромность? Например, если ты говоришь с кем-то, у кого очень медленное соображение, то можно очень быстро потерять терпение. Бывает, что я даю клиентам совет, и они отвечают, что поняли… а потом задают тот же вопрос снова.

Бывает трудно сохранять терпение… Но тебе нужно смотреть глубже и работать так, чтобы привносить гармонию и проявлять терпение. А нелегко нам сохранять терпение из-за нашего эго. Мы начинаем измерять всё в противоположность тому, что сказала Сента (про охват умом долгого периода) – начинаем думать о нашем терпении в очень кратком охвате.

У меня была ученица, которая хотела добиться большого успеха. Я говорил ей, что для успеха нужно делать определённые вещи: нужно осознавать много разных аспектов своей жизни, своего характера, личности, причин и условий. Она ушла от меня к тому учителю, который учит «проявлению». «Проявление» – это когда ты держишь что-то в голове, и оно проявляется в реальности. Но это проявление – только пенка на тортике, ему недостаёт мудрости. Нет никакого знания причин и условий, кармических сил и прочего, что было в ситуации. Легко держать в голове, что ты можешь летать – но ты всё равно не можешь. Для этого надо пользоваться своей мудростью.

У неё не было терпения придерживаться практики. И, вследствие этого нетерпения, она ушла искать чего-то ещё. Позже она пришла поговорить со мной. Она спросила: «Почему это не работает?» Я сказал: «Потому, что ты упустила вот эти вещи». Она сказала: «А-а, понимаю»… И до сих пор она пытается «проявлять». Однажды, я надеюсь, она поймёт по-настоящему и разовьёт терпение, чтобы практиковать мудро.

Скромность тут – это когда мы думаем: «Я должен быть в этом величайшим, но этого не происходит». Скромность – это не цепляние ни за что. Это не цепляние ни за какой результат того, что мы делаем. Чаньские записи в Китае – длинная история, многих китайских мастеров, кто практиковал много-много лет. А мы ждём, что, скрестив ноги, прямо сейчас получим некое ясное осознание ума. Не стоит так самонадеянно, нескромно думать, что это случится. Это может случиться – как вспышка, мгновенно, – но должны быть причины и условия.

А условия – это отсутствие «я». Мы никогда не доберёмся туда, пока нам недостаёт скромности. Когда скромность есть, мы сможем опустить себя по лестнице на несколько перекладин; или вообще не будет никакой лестницы. И это будет неважно. Значение имеет только наша практика.

Наша практика защитит нас. Но мы думаем, что наше «я» защищает нас (что совсем наоборот), и мы создаём всё больше проблем, всё большее и большее «я». Когда у нас появляется настоящая скромность – по отношению к тому, что мы встречаем в жизни, – то мы встречаем меньше сопротивления, меньше страстей и противостояний. Ибо такая практика получается успешно.

Мастер Шен Янь говорил: «Я мал, ты велик; у тебя всё, у меня ничего; ты прав, я неправ». Если мы практикуем это в нашей жизни, она становится намного проще. Нам не нужно побеждать во всех спорах. Не нужно получать то и это. Не нужно быть величайшим… Это очень просто. Но мы выбираем страсти вместо мудрости и в итоге очень усложняем свои жизни.

Дальше:

Величайшее усилие – не озабоченность результатами.

Я часто напоминал, что Мастер Шен Янь сравнивал практику с карабканием на гору в тумане. Пока ты лезешь, ты не обращаешь внимания на то, как высоко залез, или как далеко ещё до вершины. Ты просто ясно осознаёшь, что делаешь один шаг за другим. Ты взбираешься на гору и осознаёшь это, миг за мигом. Это всё, что нужно.

Если мы начинаем думать о результатах, то всё запутываем. Трудно представить себе, как важно это понимать. Ведь, когда мы сели медитировать и дошли до ощущения глубокой тишины, очень легко подумать: «Ух ты, какая тишина!» А когда началось это понятийное мышление, мы больше не в тишине. Мы дурачим себя, как если бы ходили по комнате на цыпочках и шептали: «Здесь очень, очень тихо… Мыслей не возникает…» Так вы сидите в медитации, думая, что успокоили ум, но на самом деле вы очень шумны и даже не слышите себя.

И это хождение мыслей ты считаешь собой. В этом процессе мыслей ты думаешь, что подходишь всё ближе и ближе. Но на самом деле нужно выбросить это «я». Это трудно, потому что это «я» надо сначала распознать. Иначе как нам понять, на кого мы охотимся? Мы не знаем. Ты охотишься и не осознаёшь, что тот, кто охотится – и есть дичь.

Итак, если только вы не подстрелите себя в спину – а большинство людей не стремится это сделать – вы никогда таким образом туда не доберётесь. Единственный способ добраться – это просто успокоить, усадить ум. Когда вы начинаете его усаживать, по его собственному желанию, естественным образом – иллюзорное «я» начинает убывать. Нам не нужно стараться выгнать его из ума. Если мы стараемся его выгнать, это не работает. Но если мы просто тихо наблюдаем, что возникает, миг за мигом, то это наблюдение за тем, что возникает – и есть твоя Истинная Природа. Твоя осознанность ума. И нам не нужно проталкивать её через «я», чтобы добраться туда.

Вот так мы практикуем. Мы усаживаем ум, мы не привязываемся ни к чему, не думаем о результатах. Это не значит, что мы не вкладываем в результаты своё сердце. В начале занятия мы произносим Четыре Великих Обета. Это наш компас:

Я обещаю освободить бесчисленные чувствующие существа;
отсечь бесчисленные омрачения;
овладеть бесчисленными подходами Дхармы;
достичь высшей Буддовости.

Мы дали эти обеты; мы знаем, что они здесь. Дайте эти обеты искренне, а потом просто практикуйте.

Но если мы постоянно пытаемся измерить, как далеко продвинулись, то это не годится. В детстве, когда приближалось Рождество, мы считали дни – и тогда дни становились всё дольше, и дольше, и дольше… И мы становились всё нетерпеливее. И, может, мы были не такими уж хорошими детьми. За неделю до Рождества мы даже думали, не открыть ли нам подарки. Нам очень трудно быть хорошими, когда у нас такой ожидающий ум. Так что, когда мы сидим и по-настоящему хотим куда-то добраться, это становится трудно.

На затворничествах это случается со многими людьми: они поддаются желанию чего-то достичь. Но их ум – это ум хватания вместо ума практики. Между умом хватания и умом практики огромная разница. Практикующий ум не имеет отношения к «я». В уме хватания всё относится к «я». И неважно, что вы можете сидеть, сидеть и сидеть – вы вдруг думаете: «Я очень тихий, очень тихий… Я тише того парня, что сидит рядом… Я сидел дольше, чем все остальные здесь!»

Вы думаете, что это практика? Нет. Нужна честность с собой: как мы практикуем? По-настоящему практиковать метод совсем не трудно. Я говорю это всё потому, что очень хочу побудить вас практиковать правильно. Если вы практикуете правильно, то всего за полчаса ваш ум может стать по-настоящему тих и неподвижен. За тридцать секунд, за десять секунд, за пять секунд вы можете добраться туда. Фокус в том, чтобы просто продолжать – расширять это время. Но вам нужно знать, что это не ум хватания, не ум достижения. Когда вы сидите и начинаете говорить: «Я очень тих», – или: «Я не очень тих», – то просто прорвитесь через это и оставайтесь на методе.

Не имейте мысли; не цепляйтесь за мысль. Не иметь мысли означает не цепляться за мысль. Когда мысли возникают, ум просто отпускает их. Отпускает. Отпускает. Отпускает. Каждый раз, когда в ум приходит мысль, вы даёте ей уйти. Просто даёте ей уйти и возвращаетесь к методу. Со временем ум озарится. Когда ум озарён, он осознаёт, что в уме возникает. Но он не движется. Он осознаёт, что возникает в уме, но не бросается этому навстречу. Не старается исключить это из ума. Это просто устойчивое осознание, что эти надуманные мысли будут возникать в уме в соответствии с причинами и условиями. Они приходят из-за того, о чём вы думали, но вы это знаете, так что вы даёте им уйти. Они же не имеют отношения к вашему методу. Научившись искусно придерживаться метода, вы становитесь искусны и в правильном сосредоточении в повседневной жизни. Развивать способность к сосредоточению очень важно.

Сосредоточение, в данном случае, означает осознанность того, что возникает в уме. Миг за мигом, мы осознаём. Это бывает трудно из-за причин и условий. Мы развили привычку пропускать всё через размышляющий ум, через наше «я». Советоваться с ним обо всём. Например, вы пьёте воду: «Эта вода слишком холодная, слишком горячая, слишком затхлая, это всего лишь водопроводная вода, это не моя любимая минералка, мне нравится эта вода, мне не нравится эта вода и т.д.» Это всё ни к чему не нужно. Но мы постоянно отдаёмся этим привычным впечатлениям ума.

Когда у нас больше нет этих впечатлений, когда мы больше не подключаемся к ним, то всё в порядке. Всё, что мы едим, в порядке. Когда едим мороженое – оно сладкое. Когда едим рис – у него вкус риса. У карри вкус карри. Всё воспринимается с ясностью. Но только без ума страстной жажды. Когда у нас ум страстной жажды, мы всё спутываем. Потому, что тогда еда не так уж хороша, и мы думаем: «Я страдаю, и это очень плохо».

Величайшая медитация – ум, который отпускает.

Итак, следующая строка: «Величайшая медитация – ум, который отпускает». Но что мы отпускаем? Мы отпускаем то, что подбираем и то, что кладём. Мы отпускаем впечатления ума. Ум как тефлоновое покрытие – к нему ничего не прилипает. Но у этого тефлона есть и качество зеркала: в нём всё отражается. И, поскольку всё отражается, совершенно ясно, что и как происходит.

Недавно я встретил в интернете видео о Боге и науке. Там на самом деле было не столько о Боге, сколько объяснялось, как работает ум. С точки зрения квантовой механики. И шла речь о голограммах. У голограммы в каждом кусочке содержится изображение и всей остальной голограммы. Я не знаю, как это работает, но учёные говорят, что каждая частичка голограммы – точное отражение и всего остального, что там есть. И что совершенное отражение в голограмме необходимо, чтобы голограмма работала; иначе ничего не получится.

Это интересно, потому что ум именно таков: всё – отражение всего остального. Вы можете сказать: «Нет, вот левая рука, а вот правая, и они не отражают друг друга». Но нужно пройти за умственные конструкции и видимости, чтобы увидеть изначальную природу всех умственных впечатлений и работы ума. Тогда мы начинаем видеть, что все эти вещи связаны. И у них у всех есть эти основополагающие качества непостоянства и пустотности.

И вот прекрасный пример: голограмма. Голограмма пуста, потому, что там нет настоящего [объекта]. Все её частицы совершенно одинаковые. И нет постоянства [свет переливается при малейшем движении]. Глядя на вещи таким образом, мы начинаем отпускать. Мы отпускаем видимости. Не прицепляемся к ним.

Это трудно. Как это получается в реальной жизни? Я не раз упоминал такой разговор, случившийся в конце одного затворения. Пожилой человек сказал Мастеру Шен Яню: «Надеюсь, я умру раньше вас». Шифу спросил: «Почему?» Старик ответил: «Если вы умрёте раньше, я буду очень грустить по вам». Мастер Шен Янь кивнул, посмотрел на него с добротой и сказал: «Если вы умрёте раньше меня, я не буду грустить по вам».

Некоторые, услышав такое, нервозно рассмеются. Но это глубокая мудрость. Всё именно так, иллюзия. Когда мы начинаем видеть мир как иллюзию, мы учимся отпускать её. Это не значит, что мы не можем больше функционировать; наоборот, мы можем совершенно функционировать в мире, используя этот мешок с костями. Проходим сквозь то, что было иллюзией, и оно превращается в глубокую мудрость, праджняпарамиту. Но эта мудрость проявляется именно благодаря отпусканию. Отпускание делает функцию самоочевидной; там не оказывается никакого «я». Всё происходит естественно, вплоть до того, что там, наконец, нет и никакой функции. Это просто проявляющаяся природа вещей.

Величайшая мудрость – видение сквозь видимости.

Так мы пришли к последней строке: «Величайшая мудрость – видение сквозь видимости». Всё, о чём мы сегодня говорили – весь процесс отпускания и всё остальное – приводит к этому: величайшая мудрость – видение сквозь видимости. Зайдём с другого конца: мы видим, что всё – видимости; мы осознаём, как работает этот мир. Мы осознаём отпускание страстей, отпускание «я», суть скромности. Всё это – строительные блоки нашей практики. Их не используешь для достижения следующего уровня, потому, что нет уровней. Они просто здесь, чтобы напомнить нам о нашей практике.

Сама практика – вот что приходит изо всего этого. Знание всего, что я сегодня сказал, ничего не стоит. Совсем ничего. Даже если иногда оно хорошо звучит, оно не помогает. Единственное, что помогает – сама практика. Если вы не можете видеть таким образом, то практика чань – что-то неважное для вас. Но что чань старается сделать – это сделать вас неважным для ума. У вас всё ещё есть тело, ум всё ещё работает, но «вас» там нет.

Вопросы?

Ученица: Это некая форма пустоты?

Гильберт: Скорее пустотность формы, чем форма пустоты. У пустотности нет разных форм. Мы просто видим сквозь пустотность формы, ощущения, восприятия, побуждения и сознания. Мы начинаем осознавать, что не прицеплены ни к одной из этих видимостей. Об этом говорит «Алмазная сутра». Ни к чему не привязывайся; не цепляйся за видимости; всё преходяще. Да, это нецепляние – самоочевидная пустотность.

Когда мы пытаемся описывать пустотность словами, получается с трудом. Люди, так описывающие, понимают, что это искусные средства, а не действительная окончательная истина. Но нам приходится использовать слова, чтобы побуждать людей к практике.

У вас есть ещё вопросы? Всё это приводит вас в ужас и сомнения? Или проясняет?

Ученица: Это всё проясняет.

Гильберт: Хорошо. Эти слова написаны монахом 11 века, они проверены веками. Может быть, вы захотите их записать или запомнить. Мне они очень помогли, потому что их единственное направление – практика.