Саймон Чайлд

Край облака

Саймон Чайлд – основной учитель Товарищества Западного Чаня (Western Chan Fellowship) – мирской чаньской организации, расположенной в Англии. Дзенскую практику Саймон начал с Джоном Круком в 1981 году, с 1992-го учился у Шен Яня, который в 2000 году поручил ему дальнейшее распространение Дхармы. Подход Саймона Чайлда к обучению – это использование исходных методов Мастера Шен Яня с некоторым приспособлением к западным людям, чтобы помочь им заняться традиционной практикой.

Эта статья – из беседы на интенсивном затворении по методу мочжао (Безмолвного Озарения) в Центре затворений Барабан Дхармы (Dharma Drum Retreat Center) в мае 2017 года. Это образное исследование буддийского понятия пустотности.

Запись и редактура Баффи Мэгги Лэффи, перевод на русский Постоянного Озарения по Chan Magazine, 2018, №1 (Winter).

Определение облака

Сегодня у нас голубое небо, с несколькими облачками. Вчера была масса облаков, а голубого неба не много. Погода меняется. Облака скользят по небу. Конечно, небо всегда голубое, но из-за облаков эта голубизна видна не всегда. Как мы понимаем облако? Пушистый объект, плывущий в небесах; если мы знаем, из чего он сделан, то думаем о нём как о водяных каплях. Иногда оно опускается на землю и создаёт туман или дождь. Некоторые тут знают различные названия разных видов облаков. У нас у всех есть представление в целом, что за объект мы называем облаком.

Но, как и в большинстве случаев, тут всё не так уж просто. Если бы у вас была прекрасная длинная лестница, и я попросил вас добраться туда, где начинается облако, знали бы вы, где остановиться? Где край облака? Если вы показываете, вы скажете: «Вот прямо там, между белым и голубым». Но, подбираясь ближе, разве вы найдёте границу? Вы найдёте кусок неба, где плавают некоторые капли. Двинетесь в одну сторону – капель там больше, а в другую сторону – капель меньше. Может, вы окажетесь там, где всего одна капля на три дюйма, или на шесть дюймов, или одна капля на фут. Вы ещё в облаке? Или снаружи? Сколько нужно капель, чтобы посчитать себя «внутри» облака?

Тут нет вещи, которая прекращается. Если у нас есть кусок провода, мы можем проследить его до конца. Но как насчёт облака? У него нет края, не так ли? Оно кажется отдельным объектом, плывущим в небе, но не вполне отвечает тому правилу в наших умах, что у чего-то есть край. Когда мы называем что-то краем облака – это когда оно достаточно плотное, чтобы перекрыть голубизну неба. Когда оно недостаточно плотно для этого, мы говорим, что это не облако. И потом, есть промежуточные участки, когда мы скажем, что это просто клок тумана. В действительности, это определяется нашим зрением – и, может быть, яркостью света, а также плотностью капель. Граница совершенно произвольна.

Плотность водяных капель

Вы можете подумать, что я слегка гружу вас какими-то нелепыми деталями, но тут действительно есть важная мысль. Идея облака как объекта, которым мы можем манипулировать в наших прогнозах погоды, на картинах, в поэзии – это, на самом деле, всего лишь конструкция ума, основанная на достаточно произвольном критерии плотности водяных капель, достаточной для того, чтобы небо там показалось белым или серым. Идея облака – это творение ума.

В небе есть капельки воды, даже в голубом небе. Мы знаем это из науки. Иногда плотность водяных капель больше, и для удобства мы помечаем это явление как «облако». Нас легко поймать – заставить думать, что нечто, помечаемое нами, особенно именем существительным – это некий, сам по себе существующий, объект. На самом деле, это просто имя для определённого явления, которое в этот миг проявляется. Так называемому облаку нужно просто истончиться, и это уже не облако. Все капельки воды могут быть по-прежнему там; они просто разошлись пошире. Куда делось ваше облако? Или, на самом деле, облака могут появляться в чистом голубом небе. Поднимается тёплый воздух, вода конденсируется, и вдруг, на пустом месте – облако. Откуда ваше облако появилось?

Мы склонны фиксировать в уме это явление «облака», применяя удобные ярлыки. Эти ярлыки полезны для прогнозов погоды, для оценки потоков воздуха при полётах. Я не говорю, что слово «облако» не применимо к чему-то там в небесах. Но наша вера в облако как объект далековато заходит. Мы предполагаем, что там некая вещь.

По отношению к облакам всё это может показаться не таким уж важным. Но это лишь пример того, к чему мы движемся с буддийским понятием «пустотности».

Произвольность ярлыков

Пустотность не значит «исчезновение» или «там ничего нет». Вы можете расширить фразу (поскольку, на самом деле, это сокращение). Полный смысл: «пустотность собственного, независимого существования». «Облако» – нет такой вещи, отдельной и несущей с собой свою природу облака. Это произвольный ярлык, который мы применяем к определённой плотности водяных капель, даже не зная, что мы делаем именно это. Это похоже на то, что у эскимосов есть много названий для снега – как правило, больше, чем в других культурах. Снег – значительная часть их жизней, так что, они тоньше различают типы снега. Подозреваю, что пытаться построить иглу из сыпучего снега может быть довольно напряжным делом. Важно взять правильный сорт плотного снега и льда. Иметь ярлыки для разных типов снега полезно для эскимосов, а разные слова для типов облаков полезны нам для практических целей, таких как предсказание погоды и воздушных потоков.

Если мы можем применять ярлыки, это помогает нам в понимании и распоряжении обстоятельствами – поскольку за ярлыками кроются распознаваемые процессы, которые нам бывает полезно знать. Но ярлык не указывает, как мы склонны полагать, на природу объекта, созданного нашими психическими процессами. Эти ярлыки функциональны.

Говоря о пустоте, часто берут стол как пример. Вот передо мной стол. Он маловат, слегка не такой, как столы с длинными ножками, но я держу на нём свои записи и диктофон. Вот объект, который я использую как стол. Я использую слово «стол», и вы узнаёте его. Но что, если я захочу добраться до высокой полки? Если я поставлю на него ногу и выпрямлюсь – это всё ещё стол? Или это приступка? Или это стол, который я использую как приступку? Или это приступка, которую я использую как стол? Теперь это кажется не так ясно. У всех нас есть представление, здравого смысла, о стоящем здесь столике, и оно работает, оно подходит. Но различие не так уж ясно определено. Природа «стола» оказывается природой «приступки».

Мы принимаем это за стол и используем как стол – без проблем, это работает. Но это не стол сам по себе. (Внутренне, неотъемлемо). Вот в чём дело – это и вправду «в глазу смотрящего»: функция, с которой вы хотите это применить. Название больше относится к функции и к нашему обращению с объектом, чем к какому угодно внутреннему качеству объекта. Этот стол пуст от бытия столом. В нём нет врождённой «стольности», и никакой «ступеньности».

Виртуальный мир

Мы используем подобные примеры, чтобы показать, как, естественно и повседневно, мы соскальзываем в разделение мира на объекты, так, что мы можем мысленно манипулировать ими. Мы не соприкасаемся непосредственно с природой того, что скрывается за так называемым «объектом».

Мы создаём мысленную модель. Можно сказать, что мы наследуем виртуальный мир – загоняя исходные данные чувств в различимые объекты, так, что мы можем ими пользоваться. Но на самом деле это не те объекты, которыми они кажутся. Это иллюзии на компьютерном экране нашего видения. Белая масса на вашем компьютерном экране может быть облаком. Объект с плоской поверхностью и ножками может быть стулом, или столом, или приступкой.

Я всё так расписываю потому, что это не всегда легко понять, но это важно в понимании такого, довольно хитрого, понятия, которое мы называем пустотностью. Пустотность – не очень хорошее слово; мы не нашли лучшего. Изначальное санскритское слово – шуньята – тоже не очень удачно, как говорят знающие санскрит. Для этого понятия нет повседневного слова, потому что мы не имеем с ним дела в повседневности. Мы проходим мимо этого, непосредственно к тому, чтобы кое-как справляться с жизнью — в этом мире объектов, которые мы кое-как понимаем и можем применять.

Это полезно. Это целесообразно; мы просто управляемся со всем этим. Но, как и всякая целесообразность, эта может привести ко проблемам. Она может дать быстрые решения, но может и привести к путанице. Вот почему нам важно постараться и хоть немножко разобраться в буддийских учениях о пустотности. Это учение старается освободить нас от такого непонимания, именуемого «неведением», которое ведёт к заблуждениям и ошибкам.

Край «тебя»

В первую очередь, нам стоит разобраться со своей собственной пустотностью, но мы этому сопротивляемся. Вы охотно принимаете мои рассуждения о пустотности стола и облака. Но как насчёт вас? Или меня? Применимо ли это к нам? Особенно крепко мы принимаем за объект и отождествляемся с «собой», с «я». В конечном счёте, материально, мы не так уж отличаемся от облака или стола, верно? Мы можем воображать, что у нас есть определённый край, так называемый мешок из кожи – снаружи которого не я, а внутри него я. Но даже в физическом отношении не всё так просто, потому что в этом кожаном мешке есть отверстия. Воздух заходит в лёгкие, пересекает мешок из кожи и попадает в систему кровообращения. Эти частички кислорода, прошедшие через рот или нос и растворившиеся в крови – это теперь «ты»? Или это не ты, пока не станет частью клетки? В какой миг этот кислород, прошедший из воздуха в лёгкие, затем в кровь как растворённый газ, и потом вошедший в состав клетки – в какой точке эта молекула кислорода становится тобой? Оказывается, эта граница не так уж ясна. Это похоже не облако: где край тебя?

Углекислый газ проходит обратным путём. Вещества в организме становятся двуокисью углерода, она растворяется в крови, проходит в лёгкие и выдыхается. Это текучий процесс. То же и с частицами пищи – которые проглатываются, попадают в кишечник, поглощаются, путешествуют с кровью и включаются в тело.

Я говорил о нас как физических объектах. Эта наша граница, которую мы так ясно представляем, говоря: «Это я», – на самом деле, расплывчата и в буквальном смысле пориста. И так же не ясно, что мы такое в качестве психического объекта. Нам и здесь кажется, что это дело ясное; есть чувство определённости, и мы можем его подтвердить, если кто-то спросит. Но, благодаря практике медитации, вы можете усомниться и в этом.

Обычно мы отождествляемся со своими особыми личными качествами, привычными склонностями, стилем жизни: «Вот, что ценно для меня, вот, во что я верю». И оказывается, часто неожиданно, что мы подвергаем сомнению эти зафиксированные вещи, когда они всплывают в медитации. Может быть, идеал, который вы переняли от родителей или школьных учителей, который вы приняли и воплощали… может возникнуть осознанным в ясности медитации и показаться слегка чужим. Можем поймать себя на мысли: «Ну, это был мой идеал… но, похоже, он больше не действует». Таким образом, бывшая ценность ускользает – ценность, по которой вы определяли себя.

Ничего фиксированного

Благодаря медитации можно увидеть, что способ быть в мире, защищаясь и отгораживаясь, не так уж полезен. На это отношение самозащиты наросли целые грозди способов поведения, развившиеся и окаменевшие. Но мотивация, лежащая в основе такого поведения, теперь кажется не столь твёрдой, чуть менее уместной.

Эти способы поведения могут быть вашими признаками; друзья узнают вас как ведущего себя так или этак. Так продвигаешься к осознанию пустотности «себя»: то, что вы полагали фиксированным, определённым, отождествляемым, оказывается текучим, как облако, которое может расширяться и сокращаться, может ссыпаться с неба и превратиться в снег. Как вода может быть проглочена и стать частью вашего тела, а затем излиться и попасть в реку; наконец, испариться и снова стать облаком. Вы часть большого круговорота, который движется физически и психически, как поток, как изменение.

Есть ли в этом что-то фиксированное? Вы уже нашли что-то неизменное? Это одно из предназначений медитации: обнаружить, что вы принимали нечто за постоянное, когда оно не постоянное. И затем обнаружить: нет ничего фиксированного.

И тут некоторые люди пугаются. Это вызов для нашего основополагающего чувства существования, «себя» в центре этой вселенной. Сомневается ли кто-нибудь, что он центр вселенной? Всё соотносится со «мной», так мы находим свой путь в этом мире.

Не удивительно, что у нас бывают разные представления о чём-то, поскольку мы смотрим на него с разных точек. Вот как мы можем вступать в столкновения и путаницу.

Два человека, пережив одно событие, могут вынести совершенно разный опыт. И дело не в том, что произошло, а в том, как это соотнеслось с их взглядами на себя и свой мир, какая в том польза для них, какая угроза – они воспримут по-разному. Кроме того, их восприятия могут меняться, поскольку не являются фиксированными. Всё тут совершенно текуче.

Наше самоощущение, в основном, опирается на образцы поведения и мышления, с которыми мы отождествляемся. Но, когда ты видишь эти образцы как более не уместные или не полезные, возникает вызов твоему чувству «я». Хотите ли вы изменить взгляд на себя? Почему вы собираетесь держаться за это старое поведение, хотя видите его как более не полезное или даже вредное?

Склонность держаться бывает из-за страха потеряться, если не держишься. Бывает трудно стряхнуть такие вещи. Как у заключённых со стажем, которые, наконец, выходят из тюрьмы, и мир снаружи вызывает смятение и затруднения. Некоторые снова совершают преступление, чтобы вернуться в место, ощущаемое как дом – единственное место, где они чувствуют своё соответствие. Бывает. В некотором смысле, мы поступаем так же, когда обнаруживаем что-то сковывающее, но не можем заставить себя отбросить его. Держитесь ли вы за что-то? Наверное, за многое, боясь, что не сможете на него опереться; не зная, чем его заменить.

Окаменелости в поведении

Если вы всю жизнь вели себя определённым образом, то это заполнило множество ситуаций, где иначе вы могли не знать, что делать. В следующий раз, оказавшись в таком положении, как вы поступите, если не по обычной колее дурной реакции? Возможно, вам хватит присутствия духа, чтобы ответить более уместным способом.

Или вы можете поступить, как всегда, потому что в некоторых случаях это уместно; но вы сделаете это в осознанности и по собственному выбору, а не по привычке. Отказаться от отождествления с определённым поведением или отношением – не значит, что вы их лишаетесь; вы просто становитесь искуснее в их использовании – или в неиспользовании, когда они неуместны.

Пустотность, которую можно за этим обнаружить, выявляет механизм нашего застревания в шаблонах поведения, которые стали объектами нашего само-отождествления; они стали окаменелостями. Это называется овеществлением (реификацией); они превратились в вещи. Там нет настоящего тебя – это коллекция способов поведения и отношения, переживаний и ощущений; примерно, как облако – это собрание водяных капелек.

Зайти в этом дальше – значит оказаться в ловушке фиксированных способов мышления. Довольно героическое дело – найти оттуда путь назад.

Я говорил о пустотности, проявляющейся в вашей практике по отношению ко психическим явлениям, отношениям, привычкам; она может проявиться и через ощущения. Один из вас заметил, что найти телесную осознанность ему удаётся с большим трудом. Он может найти ощущение, скажем, ноги, но не может найти тело, которое это ощущает. Так это правильно! Не найти никакого тела! Но разве мы не добавляем его автоматически? Мы перепрыгиваем от чувственного соприкосновения с окружающим – к целой структуре меня, как тела, сидящего здесь в медитации. На самом деле, тут просто ощущение.

Упражняйся так

Я тут принёс «Бахия сутту» – одну из кратких сутр палийского собрания. Бахия был искателем; похоже, он не был буддийским искателем в начале сутры, но у него было чувство: «Я куда-то приближаюсь? Я уже там? Где я?..» И в этой сутре дэва, небесное существо, сказал ему: «Нет, ты никуда не приближаешься. Но, если ты пойдёшь к Будде, он может тебя научить, поскольку он знает».

Бахия отправился к Будде и нашёл его. Тот собирал подаяния. Бахия прервал его со словами: «О Благословенный! Обучи меня Дхарме! Ради моего длительного благополучия и благодати». Будда ответил: «Не сейчас, Бахия, сейчас мы просим подаяния».

Но снова Бахия сказал: «Трудно предсказать, какие опасности могут подстерегать жизнь Благословенного или мою жизнь». (В смысле: мы можем не дожить до конца сбора подаяний; лучше скажи мне прямо сейчас!)

Будда ответил: «Сейчас не время; мы пришли в город за подаянием».

В третий раз – Бахия был довольно настойчив – он сказал: «Трудно предсказать, какие опасности могут подстерегать жизнь Благословенного или мою жизнь. Научи меня, о Благословенный, научи, научи!»

Будда сдался и научил его, очень прямым образом, похожим на то, что я сейчас говорил.

Будда сказал: «Ладно, Бахия, упражняйся так: в отношении видимого пусть будет лишь видимое. В отношении слышимого – только слышимое. В отношении ощущаемого – только ощущаемое. В отношении постигаемого – только постигаемое. Так тебе следует упражняться».

Вот это «в отношении ощущаемого – только ощущаемое» касается ощущения ноги. Это всё, что есть; не нужно добавлять идею тела.

Если что-то слышится, не нужно добавлять никаких историй об этом. Но мы так легко перепрыгиваем на сочинение истории, которая создаёт мысленный объект, объясняющий нам этот звук… Если мы слышим определённый звук, немедленно, за миг, пробежит весь процесс. Мы узнаём это как лай собаки. Мы предполагаем, что там собака. Тогда мы можем запустить в уме историю: «Интересно, кто там гуляет с собакой? Интересно, куда они идут? Что это за собака?» И вот приходит отношение: «Я не люблю собак, я их боюсь». Или: «Я люблю собак. Хорошо бы посмотреть и погладить»…

Это всё развивается менее, чем за секунду. Если вы наблюдаете ум, то можете заметить, как это происходит. Но вся история может оказаться фантазией; может быть, я спрятал за дверью электронную машинку, лающую по-собачьи! Нам нравится узнавать звук, снабжать ярлыком и находить ему место в мысленной модели, поскольку тогда мы знаем, как реагировать. Знаем, двигаться ли к этому звуку – поскольку любим собак – или двигаться прочь, поскольку не любим. Нам нужен ответ наготове, чтобы обращаться даже вот с такими звуками.

Будда говорит: уйди оттуда. В отношении слышимого – лишь слышимое. Если слышен звук – там только звук. Что-то большее – это уже надстройка. Статистически, ты довольно часто окажешься прав. Но не всегда, поскольку люди вроде меня будут стараться обмануть тебя «электронными собаками».

Мы все склонны чувствовать себя безопаснее, когда у нас есть история и знание, куда двигаться, но я просто говорю: «Был звук; не нужно создавать историю, объясняющую этот звук».

Действующая осознанность

Будда говорит: «Упражняйся так: в отношении видимого будет лишь видимое; в отношении слышимого – лишь слышимое; в отношении ощущаемого – только ощущаемое, и в отношении постигаемого – только постигаемое». Если есть мысль, оставь её так – не создавай из неё целый поезд мыслей. Так нужно упражняться. Очень простое, прямое указание, и очень близкое к тому, что мы здесь делаем. В отношении видимого – будет только видимое; «только» означает тишину, не добавление ничего, а «видимое» значит озарение. Осознанность действует. Так и с остальными типами чувств.

Дальше сутра говорит: «Когда для тебя будет лишь видимое в отношении видимого, слышимое в отношении слышимого и так далее, тогда, Бахия, не будет связанного с этим тебя».

Если вон там просто звук, ещё не отождествлённый с «собакой»; и ощущение где-то здесь внизу, в позиции «ноги» – чувства действуют, но не развивается ничего помимо этого – не развивается и «тебя».

«Ты» – это конструкция ума, и идея тела как основы чувств – это конструкция ума.

Идея «твоего» познания, «твоего» мышления, «твоих» психических процессов, которые ты так быстро отождествляешь как «свои» мысли – уберите слово «моё», и все они – лишь идеи, проявляющие себя для осознанности.

Это не отличается ото птички, которая подлетает к вам, когда вы сидите на природе, и снова улетает. Идея прилетает в осознанность и снова улетает. Ощущение, которого не было, теперь здесь... а вот его больше нет. Лишь этот мимолётный поток.

Где в этом «я»? Оно там только, если ты помещаешь его туда. Пока ты не вставил его туда, там лишь поток проживания.

Это привычка: относить этот поток переживания к «я», создавать модель мира, в которой я в центре, и обо всём судить по его важности по отношению ко мне. Но теперь, при такой практике, это изменилось: там лишь то, что есть.

Форма – это пустота

На самом деле, там всякие психические явления. «Пустота» не говорит, что там ничего нет. Речь о том, что ошибочно наше понимание, что же там; наше манипулирование этим, использование этого и реагирование на него. Мы в неведении. Обманываемся.

Это не к тому, чтобы отрицать материальный мир. Не к тому, чтобы отрицать тело как явление. Форма, конечно, одна из пяти скандх – и мы признаём форму. Но форма – тело – пустотно, в смысле, лишено собственного отдельного существования; «Сутра сердца» повторяет нам это. Это творение ума.

Всё же, есть явление этого тела, что создаётся умом. Так и ощущения: подумайте о пяти скандхах, образующих тело – тело, которое испытывает ощущения; ощущения прямо в эту секунду развиваются в восприятие. Звук становится лаем собаки, и вот побуждение, толчок отреагировать определённым образом на воспринятое наличие собаки. Сознавание собаки поблизости. Весь этот процесс можно бросить и, если есть явление ощущения, нам не нужно создавать из него ощущение формы.

Мы могли бы создать из него ощущение формы, и это было бы: «Пустота – это форма». Но вот сейчас мы делаем: «Форма – это пустота». В этот миг – нет, мы не создаём формы.

Не ошибка то, что мы иногда создаём форму. Пустота и есть форма, это одно и то же. Вот ещё один случай, где это не разделяется надвое. У реальности есть эти два аспекта: форма и пустотность, пустотность и форма. И ощущения и пустотность, и пустотность и ощущения, и побуждения и так далее.

Пять скандх пустотны – лишены собственного существования. И всё же есть явления, которые мы называем «формой» или «ощущением», или «восприятием», «побуждением», «сознаванием». Эти явления действительно существуют, но не таким образом, как мы склонны были их принимать.

Понять это рассудком непросто, но именно на это указывается. Благодаря практике можно это осуществить. Эти мелкие детальки, на которые я указываю, и вы можете пережить их на собственной практике, они могут указать вам вот на это. Но это не то, что вам надо стараться сделать прямо сейчас. Это было бы большой ошибкой. Если вы задумались: «Ну ладно, моя задача – не быть здесь. У меня будет телесная осознанность отсутствия тела», – это не сработает, верно? Нет, ваша задача – практиковать.

Замечайте свои склонности

Главный смысл этой практики – замечать свою склонность выстраивать психический мир. Вы можете снова и снова ловить себя на этом. Можете ловить себя, слыша звук, который не узнаёте сразу – и тогда возникает некая тревожность: «Что это было?» Что-то неизвестное в окружающем? От этого мы ощущаем неудобство – и внимательно прислушиваемся: прозвучит ли он снова… и тогда у нас появится второй шанс распознать его. Вот пример, как вы стараетесь втиснуть что-то в построенную у себя модель окружающего. А если это что-то не узнанное, то мы фокусируемся на этом, не так ли? Если на дороге лежит нечто спиральное, мы не проходим мимо просто так. Рассматриваем, стараясь выяснить: это не змея? У нас крепко побуждение фиксировать вещи в уме – чтобы знать, что же это. Мы овеществляем. Не можем успокоиться, пока нет объяснения. Если его нет, должны создать его.

Да, это способ обращаться с миром. Он позволяет нам отложить эту вещь и двинуться ко следующей, требующей нашего внимания. Мы создаём историю весь день напролёт. История эта пуста – лишена истинной реальности. Наша природа – пустотность; так мы сокращённо говорим, что лишены внутренне присущего нам существования: мы не фиксированные объекты, за которые склонны себя принимать.

Непостоянство

Мы принимаем непостоянство. Знаем, что тело меняется, стареет, умирает. Но природа непостоянства значит, что наша попытка зафиксировать вещи обречена на неудачу. Облако размазывается по небу, и это больше не облако. Никогда не было такой вещи, облака – было временное явление плотности водяных капелек; и они рассеялись, испарились или выпали на землю.

Вот временная плотность различных веществ, молекул, сидит здесь, перед вами, журчит что-то в микрофон. Мне очень интересно это конкретное явление, для меня оно совершенно особое, и всё же это временное явление, оно пройдёт. Оно уже изменилось с тех пор, как село, завтрак переваривался, различные клетки тела обновлялись, вещества переносились по телу. Это тело изменилось, пока я сидел здесь, и так же все ваши тела.

Изменился и этот ум; различные явления проходили по нему, разные мысли, идеи, умственные конструкции – создавались, или рассматривались, или и то, и другое. Этот процесс продолжается. Мы можем дать этому процессу название «я» или «самость». Это просто нечто движущееся, по-своему, и мы можем наблюдать его в сидении, созерцая ум. Можем это переживать. Но можем ли мы это делать без следующего шага – создания истории об этом?

Можем ли мы просто сидеть и смотреть это зрелище, не становясь критиком, который пишет рецензию и старается его улучшить? Это оказывается труднее, потому что мы всю жизнь вложили в это конкретное зрелище. Для нас оно многое значит, и мы не можем просто оставить его в покое. Но, наверно, мы способны хотя бы рассмотреть такую возможность. И, пожалуй, когда ум успокаивается, в какие-то мгновения мы не прыгаем автоматически в историю, а просто позволяем чему-то быть, как оно есть.

Посмотрите, можете ли вы доверить себе просто посидеть здесь, что бы ни происходило. Так тишина ума может стать очень глубокой. Комментатор, рассказчик уходит с работы и отдыхает; остаётся лишь обнажённое переживание. Конечно, ещё есть привычка надстраивать восприятие; вы можете замечать, как это происходит – и этим привычка освобождается.

Мысли возникают и исчезают

Несколько лет назад в «Чаньском журнале» была очень интересная статья Мастера Шен Яня (Непосредственная практика «отсутствия ума»). Это не его собственное учение, а то, что использовалось во дзене издавна. Самые ранние упоминания, которые я нашёл, относятся ко двенадцатому веку, а с тех пор об этом говорили в разных стихах и так далее. Это простое наблюдение: когда возникает мысль (а имеется в виду любое психическое явление: воспоминание, ощущение, восприятие и т.д.), просто осознавай её, и мысль исчезнет сама собой. Её не нужно прогонять. Не нужно её развивать. Если ты просто по-настоящему позволяешь ей проявиться, ясно осознаёшь её – то вот и вся практика. Всё остальное о себе позаботится.

Если мы отклоняемся от ясного созерцания, немедленно пускаясь в историю, классификацию и реакцию, то мысль не видна так ясно. Скорее, она промелькнула, а потом мы включили автопилот и что-то с ней делаем. Но если вы просто позволяете себе ясно пережить её, то она исчезнет сама.

Если явление возникает и само исчезает, то нет того промежуточного шага, к которому мы склонны: создания «себя» и определения, как оно к нам относится.

Если по отношению к ощущаемому есть лишь ощущаемое, а не добавляется история, то нет «тебя»! Не то, чтобы ты ускользнул или отложен в сторонку, нет: тебя нет. Потому что «ты» – это лишь одна из историй; хотя и очень устойчивая, повсюду проникающая история, и в данном случае ты не развил обнажённое ощущение в такое ощущение, которое вплетено в историю «тебя». Хотя это явление «тебя» ещё есть; это не отрицается. Это, скорее, способ выражения нашего понимания твоей природы.

(Прим. пер.: так же, как нет вещи под названием «облако», это лишь наше видение некоторых капелек в небе; мы не отрицаем, что видим облако, но понимаем, что такой реальной вещи нет).

Иначе говоря, мы исследуем здесь, скорее, ощущение себя. Мы не ставим под сомнение процессы «себя», такие как намерение пойти в столовую – и для этого подъём тела на ноги. Что нас запутывает – это ощущение владельца процесса, отождествление с ним, чувство «я» в этом. Если неузнанный звук создаёт ощущение опасности, но, по исследовании, опасности не обнаруживается – то ощущение опасности не означает опасности. Ощущение «я» не значит, что есть «я».

Отпускание страданий

Мы склонны проскальзывать от ощущения себя – к представлению о себе – и к действию от себя. Но вот эти учения показывают, что этот шаг лишний. Вы знаете высказывание Декарта: «Я мыслю, следовательно, существую». Это довольно большой прыжок. Он мог бы сказать скромнее: «Я мыслю, следовательно, похоже, есть мысль». Ещё лучше, если бы он остановился на: «Похоже, есть мысль». Ведь остальное – это история, которую мы создаём для объяснения.

Возникающее ощущение «себя» укрепляет «я» и ловит нас в ловушку веры в это «я».

Есть явления физиологии-биологии, химии; ощущения, воспоминания… всё это движется, и мы погружаемся в переживание этого, ловим ощущение и рассказываем себе историю. Мы придумываем историю и верим в неё.

Она создаёт ощущение я. Эта фантастика – довольно длинная повесть, которую мы писали всю жизнь. Чем это важно – тем, что это ключ к отпусканию страданий. Можно тут вернуться ко второй благородной истине, жажде и отвращению.

Жажда и отвращение, в основном, заякорены защитой этого ощущаемого себя. Наша первейшая цель в жизни – защищать, поддерживать и развивать «я», которое мы ощущаем. Эволюция, биология поймала нас такой уловкой: ставить себя на первое место. Это создаёт определённый инстинкт выживания, вот почему эволюция это сделала; но также это создаёт напряжение. Неудовлетворённость: «Я не получаю того, чего хочу; ай-яй-яй, я не выживу». Или: «Это уж слишком, мне это не нравится». Страдание, неудовлетворённость, практически всё это – по отношению ко «мне».

Конечно, мы как-то ощущаем и страдания других вокруг нас. Я не говорю, что мы совершенно эгоистичны; только процентов на девяносто пять! Вы можете думать о чьих-то страданиях, но, даже тогда, какая доля в этом касается вашего участия в их страданиях, или вашего желания удовольствия от помощи им? Это всё переплетается.

Можно сказать, что центр нашей озабоченности собой – это мы сами, и это вполне разумно с биологической точки зрения. Однако у большинства из нас биологическое выживание довольно хорошо обеспечено, по крайней мере, ещё на несколько лет, и всё же мы создаём столько беспокойств из-за пустяков, вроде предпочтений в пище или мелких деталей своего образа в обществе; наши заботы об этом чрезмерны. Масса нашей психической суеты оказывается совершенно не нужна, когда мы осознаём, что наши основные потребности уже, в основном, удовлетворены. Мы можем, просто сидя здесь, обрести мир и спокойствие, свободу от жажды и отвращения, и от неведения, принимающего «я» за что-то, чем оно не является.

Не загораживай путь

Сейчас я объяснял это теоретически, чтобы постараться дать вам некоторое понимание – что практика способна дать вам личное осуществление этого: этих мгновений, когда ощущения себя даже не найти, поскольку вы не создаёте его в этот миг. Когда ум установился на практике, а внимание обостряется и становится непрерывнее, вы натыкаетесь на такие мгновения, «разрывы в матрице», так сказать. Что-то переживается по-другому, чем ваш обычный способ бытия.

Обычно вы просто это пробегаете, слишком занятые, чтобы заметить. Но, когда ум успокоен, вы можете встречать моменты, в которые осознаёте, что отождествление с определённой системой ценностей не присуще вам внутренне. Оно создано мыслительным процессом, пропиткой ума, но это не ты.

Вот этот внезапный пробел может ощущаться как уязвимость, риск. Как что-то неуютное… но также его можно ощущать как открытость, возможность, свободу. Он может проскользнуть мимо тебя, потому что бывает краток. И он может быть яснее, принося вывод, что и остальное не присуще вам внутренне.

Мы создали целую надстройку, систему верований, вокруг этого ощущения я и побуждения защищать его. Опять же, у этого есть некая биологическая ценность, я не отбрасываю это полностью; но не слишком ли далеко это вышло из-под контроля? Почти все наши двадцать четыре часа в сутки заняты суетой вокруг этой конкретной истории "меня". Отдохните от неё, и вы удивитесь: мир продолжает нормально работать без вашего вмешательства. На самом деле, вы совершенно не нужны, даже себе. Немного шокирующе, но вместе с этим потрясением идёт понимание глубины этого. Это на самом деле так радикально, действительно, прорубается до корней.

Корень наших страданий – окаменелость ощущаемого себя. Так это превращается в нечто, защищаемое любой ценой. Все силы, время и внимание используются в этом направлении. Но мы можем прорубиться на свободу из этой болезненной и тлетворной привычки мышления, действия и бытия.

Острота вашей практики, острота вашего внимания, тишина ума – позволяют замечать то, что обычно скрыто в тени психической деятельности.

Продолжайте практиковать с остротой внимания, с умом настолько тихим, насколько вы можете его найти; применяя метод, присутствуя при уме, наблюдая представление без написания рецензий и сценариев.

Просто наблюдайте представление – и, может быть, его пустотность станет очевидной. Но не старайтесь сделать это насильно – просто сидите с тем, что приходит. Практика присматривает за собой. Вы можете загородить ей дорогу, но не ускорить её. Ваша задача – просто не загораживать путь.